http://zapretabortov.ru/

Жизнь человека начинается с момента зачатия.

Ребенок — каждое человеческое существо до достижения им совершеннолетия, которое ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения.

Искусственный аборт — это причинение смерти ребенку в период от зачатия до рождения.

Искусственные аборты совершаются посредством прерывания беременностей, абортивного действия внутриматочных и гормональных средств контрацепции, «утилизации эмбрионов», зачатых в пробирках, по так называемым «программам лечения бесплодия».

В Российской Федерации это десятки миллионов убитых до рождения детей в год, тысячи искалеченных и погибших женщин, кризис института семьи, деградация и вымирание народа, грозящие гибелью Отечества.

Детоубийства должны быть ЗАПРЕЩЕНЫ!

ИСКУССТВЕННЫЕ АБОРТЫ В РОССИИ. ЮРИДИЧЕСКИЕ, НАУЧНЫЕ И РЕЛИГИОЗНО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ.

СОДЕРЖАНИЕ

 

1. Определение понятия «искусственный аборт»
2. Масштабы проблемы искусственных абортов
3. Искусственные аборты в свете общественных наук
4. Ребенок до рождения в свете закона
5. Религиозно-мировоззренческие аспекты искусственных абортов
6. Жизнь с момента зачатия
7. Жизнь с момента рождения
8. Градуализм
9. Метемпсихоз
10. Языческое мировоззрение
11. Аборты и общественная безопасность

 

1. Определение понятия «искусственный аборт».

В современном российском общественно-политическом дискурсе, медицинской и юридической практике искусственный аборт рассматривается в качестве синонима искусственного прерывания беременности, негативные последствия которого состоят исключительно в потенциальных угрозах для здоровья женщины, которые к тому же явно недооцениваются.

Ущербность такого подхода признается даже в общественном проекте «Концепция государственной семейной политики Российской Федерации на период до 2025 года», презентация которого состоялась 28 мая 2013 г. в Кремле, и который был поддержан ведущими российскими политиками. В проекте говорится следующее:

«Одной из причин массового распространения абортов является несовершенство законодательства об охране здоровья граждан. Согласно этому законодательству аборт − не есть умышленное умерщвление живого организма, умышленное «изгнание плода», а всего лишь медицинская процедура − прерывание беременности»[1].

Сложившейся ситуации способствуют привычные определения аборта, изначально основанные на устаревших представлениях о неразрывной связи жизни зачатого ребенка до его рождения и беременности как физиологического состояния его матери. Подобные определения были оправданы в XIX-м – первой половине XX вв. Но, в настоящее время они потеряли свою методическую и научную корректность. Более того, они препятствуют выработке адекватного представления о сути и масштабах проблемы, блокируют принятие действенных мер по ее преодолению.

Ведь в наши дни ситуация изменилась коренным образом. Так в мире ежегодно производятся миллионы искусственных зачатий детей вне материнского лона посредством вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ). На встречу ВРТ движется развитие неонатологии. Уже сейчас по стандартам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) живорожденными признаются дети с массой тела 500 г. В отдельных случаях успешно выхаживаются дети весом менее 300 г. Пока эта встреча ВРТ и неонатологии не произошла, вводится институт суррогатного материнства. Суррогатная мать не может быть одновременно донором яйцеклетки, как это определено в российском законодательстве[2]. Вполне вероятно, что уже в обозримом будущем появятся технологии полного цикла выращивания детей вне женского организма[3]. Легализация подобных биомедицинских технологий, включение их в программы государственного финансирования, позволяют предположить, что именно на них делается ставка как на перспективный способ производства необходимого элитам количества людей с заданными свойствами. Что в перспективе этими технологиями предполагается заменить естественную репродукцию человека, которая, наоборот, в наши дни искусственно подавляется. В том числе, подавляется посредством широчайшего распространения так называемых «современных внутриматочных и гормональных средств контрацепции». Действие этих средств, в числе прочего, вызывает гибель зачатых детей посредством препятствия их имплантации, еще до того момента как факт беременности может быть установлен стандартными диагностическими процедурами, основанными на выявлении гормональной реакции женского организма на прикрепление ребенка к стенке матки[4].

Поэтому весьма странно, что обществу продолжают навязываться в качестве нормативных определения подобные этому: «Искусственный аборт: прерывание клинической беременности путем преднамеренного вмешательства, предпринятого до 20 полных недель гестационного срока (18 недель после оплодотворения) или, при неизвестном гестационном сроке, при весе эмбриона/плода менее 400 граммов»[5].

Исходя из вышесказанного, методически верное определение понятия «искусственный аборт» является следующим:

«Искусственный аборт (от лат. aborior – прекращать, прерывать) – искусственное прерывание жизни ребенка в период от ее возникновения при зачатии (оплодотворении) до рождения ребенка».

Поскольку речь идет о подходах к юридически точным и объективным определениям, то необходимо раскрыть и другие понятия такие как «ребенок», «зачатие», «рождение», «имплантация», «искусственное прерывание беременности».

Ребенок – каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если по закону, применимому к данному ребенку, он не достигает совершеннолетия ранее.

Подробное научное определения зачатия приведено в примечаниях к «Статьям Сан Хосе».

«Зачатие» (оплодотворение) – это соединение ооцита и клетки спермы (более точно – слияние мембран ооцита и сперматозоида при контакте), дающее начало новому и особому живому человеческому организму – эмбриону. Эмбрион возникает тогда, когда более не существуют гаметы, а их генетический материал был включен в образование нового индивидуума, берущего начало от их объединения. Помимо этого любой процесс, в результате которого создается новый живой человеческий организм, должен пониматься как разновидность «зачатия». К примеру, в редких случаях на ранних стадиях развития эмбриона некоторые клетки отделяются от эмбриона и, посредством процесса внутреннего восстановления и регуляции, становятся отдельным живым человеческим организмом – монозиготным (идентичным) близнецом исходного эмбриона. В таких случаях, жизнь близнеца начинается скорее с этого процесса, чем с процесса слияния сперматозоида и ооцита. Существуют также научные технологии (включая перенос ядра соматической клетки, также известный как клонирование, но не ограничиваясь им), при использовании которых получает существование новый отдельный человеческий индивидуум на эмбриональной стадии развития. Все подобные технологии так же рассматриваются как «зачатие»[6].

Краткое определение может быть следующим:

Зачатие (оплодотворение) – образование нового живого человеческого существа.

Рождение ребенка тоже может быть определено с точки зрения объективных данных биологии перенатального развития ребенка.

Рождение ребенка — отделение ребенка от организма матери после достижении им возраста потенциальной автономной жизнеспособности, связанное с прекращеним функционирования плацентарного круга кровообращения и началом газообмена организма через легочный круг кровообращения при живорождении.

Для классификации основных видов искусственных абортов важным понятием является «имплантация».

Имплантация – прикрепление зачатого ребенка к организму матери.

Преимплантационный искусственный аборт – прерывание жизни ребенка в период от зачатия до имплантации.

Постимплантационный искусственный аборт – прерывание жизни ребенка в период от имплантации до рождения.

Искусственное прерывание беременности – искусственное прекращение процесса вынашивания ребенка внутри организма женщины.

Из этих определений следует, что искусственные аборты совершаются путем искусственного прерывания беременности (постимплантационные аборты); посредством применения средств контрацепции, механизмы действия которых включают предотвращение имплантации, и экстракорпорального уничтожения детей, зачатых при помощи вспомогательных репродуктивных технологий (преимплантационные аборты).

 

 

2. Масштабы проблемы искусственных абортов.

Официальная статистика количества искусственных абортов в полной мере подтверждают крылатую фразу «Существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика».

По данным Росстата в 2011 г. было произведено 1 124 880 искусственных абортов[7], по данным «Концепции государственной семейной политики Российской Федерации на период до 2025» в том же году 2011 г. их было сделано 989 375. Разница составляет 135 505 и соответствует населению такого города как Норильск. При этом авторы концепции справедливо утверждают что, «по экспертным оценкам реальное число абортов в 5-8 раз больше и достигает 5-8 млн в год»[8]. И это попытка учета только лишь классических медикаментозных и хирургических прерываний беременностей, по которым существует хоть какая-то система отчетности, и значительная часть из которых оплачивается через систему обязательного медицинского страхования. Противоречивая статистика по принципу плюс-минус 8 млн со всей очевидность демонстрирует ущербность национального законодательства в сфере охраны материнства и детства, демографической политики в целом и отсутствие государственного контроля над частным бизнесом в этой сфере.

Но даже 8 млн прерываний беременности – это лишь вершина айсберга. Большинство зачатых детей погибает из-за контрацептивных абортов. У внутриматочных систем (ВМС) «контрацепции» основное действие именно абортивное – предотвращение имплантации зачатого ребенка. Теоретически женщина с ВМС может зачинать и незаметно для себя абортировать несколько детей в год. У гормональных средств контрацепции предотвращение имплантации один из трех механизмов действия наряду с двумя собственно контрацептивными. По далеко неполным данным Росстата в 2010 г. ВМС применяло 4 749 000 женщин, гормональную контрацепцию – 4 658 000. Это десятки миллионов микроабортов в год. На пропаганде и продвижении абортивных средств контрацепции основаны все программы профилактики абортов Министерства здравоохранения Российской Федерации[9]. При этом, абортивное действие этих средств скрывается производителями и врачами. Что явным образом нарушает гарантированное законом право потребителей медицинских товаров и услуг на получение достоверной и доступной для понимания информации о механизме их действия на организм человека, побочных эффектах, возможных осложнениях и противопоказаниях.

Еще более запущенная ситуация сложилась с экстракорпоральными абортами. Количество детей, зачатых в пробирках никак не учитывается, их дальнейшее использование и утилизация никак не контролируется. Неизвестно даже ни точное количество детей рожденных при помощи ВРТ, ни количество циклов экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), ни количество клиник, которые этим занимаются. Наиболее авторитетный источник статистики по вспомогательным репродуктивным технологиям — общественная организация Российская ассоциация репродукции человека (РАРЧ)[10]. Участие в статистических исследованиях РАРЧ происходит на добровольной основе, и далеко не все клиники готовы заниматься этой работой. В результате, в отчет не попадают ни сами клиники, ни результаты по циклам ЭКО, которые ими проводятся. К тому же статистика, которую сдают клиники в РАРЧ, никем не может быть проверена. По экспертным оценкам в год в России проводится 80-90 тыс. циклов[11]. Как правило, при каждом цикле ЭКО производится гораздо больше эмбрионов, чем нужно для переноса в организм женщины. Из тех, кому «повезло» быть использованными для переноса до родов едва доживает одна четвертая. Но, большинство зачатых в пробирках детей замораживается, уничтожается, используется для научных исследований, производства стволовых клеток и т.п. Таким образом, можно говорить о сотнях тысяч экстракорпоральных абортов в год.

Общее количество детей, ежегодно убиваемых в России до рождения посредством различных медицинских технологий, многократно превышает количество рожденных. И не только рожденных, но и всех детей, живущих в стране (23,6 млн детей до 16 лет в 2012 г.^[12]).

 

3. Искусственные аборты в свете общественных наук. 

Искусственные аборты с точки зрения общественных наук продуктивно рассматривать как современную форму инфантицида. Вот как это понятие раскрывается в современном учебнике по социологии: «Инфантицидом (infanticide) называют умерщвление детей по экономическим, религиозным, политическим или социальным причинам. <…> Инфантицид зародился в глубокой древности и существует до сих пор, выявляя негативное отношение взрослых к детям и демонстрируя обесценивание человеческой жизни вообще. Экономическими причинами чаще всего являются дефицит ресурсов, их катастрофическая нехватка, например, материальная нужда семьи или голод в стране. К социальным причинам относят состояние здравоохранения, к религиозным — ритуальное принесение детей в жертву богам и духам, к политическим — геноцид и уничтожение детей завоевателями, покорившими ту или иную страну. <…> В широком смысле его разновидностями выступают разрешение на аборты и ограничение рождаемости. Аборт принято называть также пренатальным (зародошевым, эмбриональным) убийством, т.е. умерщвлением ребенка до его рождения»[13].

Введение в научный оборот представления об искусственных абортах как о пренатальном инфантициде позволяет преодолеть узкие рамки отношения к ним как к исключительно медицинской проблеме или проблеме прав женщин. Оно дает возможность выхода на полноценное изучение различных юридических, религиозно-мировоззренческих, исторических, геополитических, культурологических, экономических и прочих аспектов проблемы искусственных абортов в целях выработки действенных способов ее решения. Рассмотрим ниже отдельные юридические и религиозно-мировоззренческие моменты современного пренатального инфантицида.

 

4. Ребенок до рождения в свете закона.

В современной российской правовой системе ребенок до рождения лишен статуса человеческого существа. Его можно безнаказанно убить вплоть до рождения.

Статья 123 «Незаконное проведение искусственного прерывания беременности» Уголовного кодекса Российской Федерации направлена исключительно на охрану жизни и здоровья беременной женщины и обеспечение монополии акушеров-гинекологов на прерывание беременности: «В целях охраны здоровья женщин установлены правила искусственного прерывания беременности — аборта. <…> Лицом, имеющим высшее медицинское образование соответствующего профиля, должен считаться, например, врач-гинеколог или акушер. … Если аборт производит такое лицо, уголовная ответственность исключается независимо от условий (больничных, внебольничных, например, домашних), срока беременности, наличия противопоказаний и т.п.»^[14].

Права животных защищены больше, чем права детей до рождения [15].

При этом, в комментариях Верховного Суда к статье 105 «Убийство» УК РФ заявляется следующее: «Закон не определяет момента начала жизни. Этот вопрос решается на доктринальном уровне, т.е. наукой. Медицина считает началом жизни человека момент зачатия, а именно оплодотворения мужской половой клеткой женской яйцеклетки. Медики придают значение также моменту отделения ребенка от утробы матери, началу самостоятельного дыхания и т.п.» [16].

Таким образом, сами юристы признают, что объективная наука (биология, медицина) утверждает, что каждая человеческая жизнь, каждое человеческое существо – это неразрывное целое, начинающееся в момент зачатия и проходящее различные этапы до смерти. И то, что в науке этим этапам даются различные наименования: «зигота», «бластоцист», «эмбрион», «плод», «младенец», «ребенок», «подросток», «взрослый» и т. д., не меняет доктринального научного консенсуса, согласно которому в «любой момент своего развития каждый индивидуум является живым представителем человеческого рода»[17].

На этом консенсусе основываются международные законодательные акты «Декларация прав ребенка» и «Конвенция о правах ребенка», ратифицированные Россией и содержащие общепризнанные принципы и нормы международного права. А именно:

— «… ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения»[18];

— «Для целей настоящей Конвенции ребенком является каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если по закону, применимому к данному ребенку, он не достигает совершеннолетия ранее»[19],

Соответственно человеческое существо от зачатия до рождения является ребенком и попадает под действие и защиту этих международных актов, ратифицированных Россией. Более того, Российское национальное законодательство должно быть приведено в соответствие этим нормам согласно п. 4 ст. 15 Конституции РФ:

«Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Утверждения о том, что право женщин на «безопасный и доступный искусственный аборт» якобы гарантировано международными законодательными актами, в частности «Конвенцией ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин» не обоснованы. В этой конвенции всего лишь говорится, что мужчина и женщина имеют «одинаковые права свободно и ответственно решать вопрос о числе детей и промежутках между их рождениями и иметь доступ к информации, образованию, а также средствам, которые позволяют им осуществлять это право». Нужно иметь очень предвзятое мнение, чтобы видеть здесь право на убийство своего ребенка до рождения, особенно учитывая предыдущее положение той же конвенции, по которому «во всех случаях интересы детей являются преобладающими»[20], не говоря уже о процитированной выше «Конвенции о правах ребенка».

Если вернуться к комментариям Верховного Суда к статье УК «Убийство», то далее в них излагается следующее: «Среди юристов общепризнанно, что началом жизни человека является начало физиологических родов, т.е. момент, когда какая-либо часть тела ребенка показалась из утробы матери. Причинение смерти ребенку до этого момента не может квалифицироваться как убийство ребенка. Поэтому убийство беременной женщины (независимо от срока беременности) должно рассматриваться не как убийство двух лиц <…>, а как убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности…»[21].

Возникают резонные вопросы. На каком основании среди юристов «общепризнанно, что началом жизни человека является начало физиологических родов»? Почему «причинение смерти ребенку» «не может квалифицироваться как убийство ребенка»? Налицо факт преобладания в отношении к ребенку до рождения вульгарного социологизма и субъективизма, согласно которому человек обретает статус лица, защищаемого законом, лишь в случае, если таковым его признают доминирующие в современном ему обществе политические силы. На таком подходе основываются идеи о приемлемости убийства больных, стариков, нищих, представителей «неполноценных» национальностей, эксплуататорских классов, военнопленных и т.д. Лишение статуса человека и истребление отдельных групп людей по тем или иным формальным признакам справедливо рассматривается как одно и из тягчайших преступлений против человечества, как преступление геноцида. В случае легальных абортов почему-то делается исключение.

Между тем в современной социологии есть такое понятие как «эйджизм» (от англ. «age» — возраст) которое обозначает пренебрежительное отношение либо дискриминацию одной или нескольких возрастных групп по отношению к другим возрастным группам[22]. Эйджизм чаще всего соотносится с дискриминацией людей пожилого возраста. Но именно лишение человеческого достоинства и права на жизнь детей до рождения является крайней формой эйджизма.

 

5. Религиозно-мировоззренческие аспекты искусственных абортов.

Убийство ребенка – это особо тяжкое преступление, которое противоречит самой природе человека, инстинктам продолжения рода и жертвенной заботы о своем потомстве, свойственным даже большинству представителей животного мира.

Поэтому сторонники легальных абортов занимаются очевидными подлогами и манипуляциями, чтобы лишить ребенка до рождения права на законодательную защиту жизни. От них можно часто услышать, что отношение к эмбриону и плоду как к ребенку ненаучно и якобы обусловлено исключительно христианскими религиозными воззрениями людей, выступающих за законодательный запрет искусственных абортов.

На эти заявления можно ответить цитатой из интервью заведующего кафедрой эмбриологии МГУ, доктора биологических наук Владимира Александровича Голиченкова: «Каждое существо, а, значит, и человек, в течение жизни проходит целый ряд обязательных превращений от стадии зиготы и до смерти, на которых оно будет выглядеть иначе, но оставаться все тем же существом (человеком). Это биологический подход. Всякие другие подходы в определении человека будут либо юридическими, либо будут носить профессиональные предпочтения (например, если считать человека человеком с рождения, с закладки нервной системы, с появления речи или с выдачи паспорта)»[23].

Сторонники легальных абортов навязали свои религиозно-мировоззренческие предпочтения всему обществу. Эти субъективные предпочтения во многом определяют как интерпретацию объективных научных данных, так и действующее законодательство. Для понимания сути проблемы искусственных абортов необходимо отследить корни этих предпочтений.

 

6. Жизнь с момента зачатия.

«Тот, кто будет человеком, уже человек» − это высказывание древнеримского юриста и апологета Тертуллиана (III в.)[24] адекватно передает должное отношение к ребенку до рождения, которое доминировало и в европейской, и в русской культуре вплоть до ХХ в.

Понимание того, что женщина вынашивает под сердцем именно ребенка, а не абстрактный «эмбрион», «зародыш», «продукт зачатия» или «плодное яйцо», глубоко укоренено даже на уровне русского языка. И не только русского. Те же медико-биологические термины «эмбрион» и «фетальный», которыми принято обозначать возраст и уровень развития ребенка до рождения восходят к латинским и греческим словам, которые обозначают детей, потомство, молодых растущих существ. В нашей культурно-исторической традиции ребенок на эмбриональной стадии развития, когда основные органы и черты лица еще не сформированы, именовался «младенец неизображен», ребенок на плодной (фетальной) стадии  − «младенец изображен»[25]. К наукообразным эвфемизмам прибегают врачи и общественные деятели, отстаивающие право на убийство ребенка до рождения. В то время как многие современные женщины, желающие прервать беременность, продолжают использовать фразы типа «как избавится от ребенка» даже в поисковых системах интернета.

На протяжении большего периода отечественной истории в подходе к искусственным абортам доминировала позиция Православной Церкви, которая, кстати сказать, наиболее соответствует представлениям современной биологии о начале жизни в момент зачатия-оплодотворения. Уже к середине 1-го тысячелетия от Рождества Христова православными богословами «был приведен ряд неоспоримых аргументов в пользу одновременности образования души и тела в человеческом зачатии, которые уже не оставляют места для каких бы то ни было дополнительных сомнений по данному вопросу»[26]. Приведем яркую цитату из Большого Катехизиса XVII в.: «Глаголет святый Иоанн Дамаскин в слове 23, О человеце, яко вкупе душа и тело создани от Бога, не едино первее, другое же последнее, по оригенстей бляди. Аще же вкупе душу и тело Бог созидает, то убо в зачатии человека и душа бывает»^[27].

Более того исторические источники позволяют современным исследователям обоснованно утверждать, что «противозачатие, аборт и детоубийство были одинаково преступны; нормы по предотвращению противозачатия не всегда предусматривали наличие границы между этими нарушениями. Все три категории указанных прегрешений воспринимались по сути как нечто единое — как попытка помешать появлению на свет новой души. По этой причине все три указанных прегрешения объединялись единым наименованием «душегубье», то есть уничтожение души»[28].

Христианство содержит учение о первородном грехе и необходимости крещения для преодоления его последствий, которое восходит к словам Спасителя «…истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Иоанн 3:5). Убийство ребенка до рождения лишает его шанса быть крещенным, поэтому рассматривается как еще более тяжкое преступление, чем убийство человека после рождения. Поэтому оно жестко преследовалось средневековым отечественным уголовным законодательством: «А будет которая жена учнет жити блудно и скверно, и в блуде приживет с кем детей, и тех детей сама, или иной кто по ея велению погубит, а сыщется про то допряма, и таких беззаконных жен, и кто по ея велению детей ея погубит, казнити смертию безо всякия пощады, чтобы на то смотря, иные такова беззаконного и скверного дела не делали, и от блуда унялися»[29].

В 1719 г. за плодоизгнание и детоубийство зачатых от блудного сожительства детей была приговорена к смерти фрейлина императрицы Екатерины I Мария Даниловна Гамильтон (Гамонтова). За фрейлину заступались высшие чиновники и обе царицы — Екатерина  Алексеевна и вдовствующая царица Прасковья Фёдоровна, но безрезультатно. Историки сообщают о якобы имевшем месте разговоре Петра I и Прасковьи Федоровны.

« — Чей закон есть на таковые злодеяния?

— Вначале Божий, а потом государев, отвечала Прасковья.

— Что же именно законы сии повелевают? Не то ли, что «проливаяй кровь человеческую, да прольется и его?»

Царица должна была согласиться с тем, что за смерть – смерть.

— А когда так, сказал Петр: — поразсуди невестушка: ежили тяжко мне закон отца или деда моего нарушить, то коль тягчае закон Божий уничтожить? Я не хочу быть ни Саулом, ни Ахавом, продолжал царь, обращаясь к министрам, которые неразсудною милостию закон Божий преступя, погибли телом и душею; и если вы имеете смелость, то возьмите на души свои сие дело и решите, как хотите, я спорить не буду».

Приговор остался в силе. По преданию присутствовавший на казни Петр, поднял отрубленную голову и поцеловал её. Затем, объяснив присутствующим анатомическое строение этой части человеческого тела, поцеловал её ещё раз, перекрестился, бросил голову на землю и уехал. По его приказу голова Марии Гамильтон якобы была заспиртована и хранилась в Кунсткамере, пока не была похоронена уже при Екатерине II[30].

Позже гуманное законодательство Российской империи, отменяет смертную казнь за плодоизгнание, как и за остальные виды бытового смертоубийства. Оно наказывает за аборты лишением всех прав состояния, ссылкой на поселение в Сибирь, каторжными работами при отягчающих обстоятельствах[31].

Аналогичные законы действовали и в европейских странах, относящихся к христианской традиции.

 

7. Жизнь с момента рождения.

Ребенок до рождения не считается полноценным человеческим существом в иудаизме. «В то время как умышленное умерщвление однодневного младенца является убийством, согласно Мишне, к плоду строгое законодательство об убийстве человека не относится. По законам Талмуда эмбрион считается частью тела матери»^[32].

Об этом же можно прочитать на русскоязычном сайте хасидов: «Когда именно начинается жизнь? При рождении человека душа входит в его тело, создавая жизнь, которая поддерживает сама себя, уже определенного человека. Разумеется, плод является живым организмом, наделенным функционирующими мозгом, сердцем, конечностями. Но он – лишь продолжение, хотя и живое, существа своей матери. Он содержит жизнь, однако это еще не самостоятельная жизнь, поддерживаемая собственной силой (Талмуд, Огалот, 7:6; Сангедрин, 726 и комментарии Раши. Нахманид на Талмуд, Шабос, 1076 и Нида, 446. Мейри на Талмуд, Шабос, 1076 и Сангедрин, 726). <…> Согласно Торе, аборт не есть убийство в первичном значении этого слова и поэтому оправдывается, если беременность сопряжена с опасностью для жизни матери»[33].

Поэтому не случайно, что этнические иудеи, даже не практикующие свою религиозную традицию и декларирующие себя атеистами, очень часто являлись активными сторонниками легализации абортов в разных странах. Так, в дореволюционной России практически одним из первых ставит вопрос о «праве матери распоряжаться функцией своего тела», особенно в случае угрозы ее жизни, доктор Цемах Шабад (прототип доктора Айболита). Фактически Шабат стоит у истоков либерального подхода к искусственному аборту. При этом он ссылается на принцип средневекового иудейского врача и богослова Маймонида «не следует щадить нападающего», по которому нападающим на женщину считается ее зачатый ребенок и который трактуется как разрешение на его убийство в утробе матери[34]. Еще один пример − Бернард Натансон – известный американский врач-гинеколог. В 1960-е гг. Натансон был одним из основателей Национальной ассоциации за легализацию абортов в США. Позже он стал активным сторонником движения в защиту жизни с момента зачатия и запрета искусственных абортов, автором широко известного фильма «Безмолвный крик», раскрывающего варварскую суть операций по прерыванию беременности. Бернард Натансон вырос в семье евреев, сам себя называл «евреем-атеистом», в 1996 году крестился в католической церкви.

В этом плане интересно еще и следующее совпадение. Согласно Еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона эмбрион в иудаизме, не имея права на жизнь, наделяется правом наследования собственности[35]. Подобную ситуацию мы имеем в современном российском законодательстве. В Гражданском кодексе Российской Федерации есть Статья 1166. Охрана интересов ребенка при разделе наследства, в которой говорится следующее: «При наличии зачатого, но еще не родившегося наследника раздел наследства может быть осуществлен только после рождения такого наследника». По Статье 1163 этого же кодекса выдача свидетельства о праве на наследство приостанавливается «при наличии зачатого, но еще не родившегося наследника». В циничной ситуации легальных абортов это дополнительный мотив убить ребенка, чтобы не делиться с ним наследством.

На сходной с иудаизмом мировоззренческой позиции в вопросах статуса человека до рождения стоит классический материализм образца второй половины XIX − первой половины ХX вв., сводящий человека к сложной био-механической машине, а его личность к совокупности общественных отношений. Действующий Уголовный Кодекс Российской Федерации, очевидно, основан на этой мировоззренческой традиции. История науки свидетельствует, что метафизика классического материализма приводила и продолжает приводить к сознательному или бессознательному искажению объективных научных данных из областей генетики, эмбриологии, пренатальной психологии и т. д. Яркий пример тому отношение к способности ребенком ощущать боль. Вплоть до начала 1980-х годов в медицине господствовало убеждение, что «новорожденные не способны воспринимать физическую боль по причине незрелости периферических болевых рецепторов, недостаточной миелинизации проводящих нервных волокон». На практике это приводило к тому, что новорожденным детям делали болезненные процедуры и хирургические операции без анестезии. В настоящее время доказано, «что нейрофизиологические и нейрохимические компоненты, принимающие участие в ноцицепции, а также гормонально-метаболические реакции, сопровождающие болевые импульсы, имеются и у доношенных, и у недоношенных новорожденных». Более того, «любой раздражитель способен восприниматься ребенком как болевой, что не может не отразиться на его дальнейшем нервно-психическом развитии и социальном поведении»[36]. Поэтому в современной практике анестезия для новорожденных обязательна. И не только для новорожденных, но, и в случае проведения пока еще уникальных операций над детьми до рождения с сохранением беременности. Научные данные позволяют утверждать, что ребенок способен ощущать и запоминать боль как минимум с 20 недель от зачатия[37].

Современные врачи и юристы, стоящие на позициях классического материализма продолжают, упорно транслировать его наукообразную мифологию. Например, заведомо сфальсифицированный биогенетический «закон» Эрнста Геккеля, согласно которому дети на разных стадиях своего внутриутробного развития якобы, по сути, ничем не отличаются от одноклеточных водорослей, рыб, или обезьян (перед родами), убийство которых не противоречит этическим нормам. И это несмотря на то, что в современных учебниках по биологии для ВУЗов утверждается следующее: «… Эрнст Геккель осуществил синтез германского романтизма и дарвинизма, утверждая, что «Онтогенез (индивидуальное развитие) повторяет филогенез (эволюционную историю вида)». <…> Такая точка зрения была научно дискредитирована даже раньше, чем была предложена, однако Геккель обладал редким умением показать товар лицом, а его теория с легкостью «объясняла» человеческий прогресс. Поэтому она распространилась в биологии и общественных науках со сверхъестественной скоростью прежде, чем было показано, что в ее основе лежат ложные предпосылки»[38].

С конца XIX в. подобные идеи начинают доминировать в широких кругах российской интеллигенции, особенно среди врачей и юристов. В виду повального увлечения дарвинизмом и материализмом ребенок до рождения дегуманизируется и перестает восприниматься в качестве полноценного человека. Например, в статье «Плод, зародыш человека» за авторством доктора медицины Г.М. Герценштейна из энциклопедии Брокгауза и Эфрона про ребенка на 6-м месяце от зачатия можно прочитать следующее: «Абортированный в это время П. (плод – ВП) движется, делает вдыхательные движения, визжит и через несколько часов всегда погибает»[39].

Как результат в начале ХХ века итогом широкого обсуждения в печати Российской Империи проблемы искусственных абортов стало разведение вопросов об их этической недопустимости и уголовной наказуемости[40].

В июне 1913 г. проблема искусственных абортов оказалась в центре внимания XII Всероссийского Пироговского съезда врачей. За основу резолюции съезда были приняты выводы из «Доклада Комиссии по борьбе с искусственными выкидышами Омскому медицинскому обществу», основные моменты которого были следующими:

«Вопрос о борьбе с искусственными выкидышами Комиссия расчленила на 3: 1) Влияние искусственного выкидыша на мать. 2) Принципиальное воззрение на плод. 3) Оценка операции аборта с моральной точки зрения. Ответы: 1) Искусственные выкидыши для матери зло, как и всякая операция. 2) Зародыш не может быть признан человеком: важнейшие органы – мозг, легкие, не функционируют, след. плодоизгнание – не убийство. 3) Моральная оценка служит предметом разногласия, но нет сомнения, что женщина, под влиянием неустранимых мотивов прибегающая к выкидышу, не может считаться безнравственной»[41].

Сама резолюция Пироговского съезда требовала от государства легализации искусственных абортов:

«1. Уголовное преследование матери за искусственный выкидыш никогда не должно иметь места.

2. Также должны быть освобождены от уголовной ответственности и врачи, производящие искусственный выкидыш по просьбе и настоянию. Исключение из этого положения должны составлять врачи, сделавшие искусственный выкидыш из корыстных целей своей профессией и подлежащие суду врачебных советов»[42].

Стенограммы съезда печатала самая распространённая газета Российской Империи — «Русское слово», которую современники называли «газетным левиафаном». Тираж ее составлял около миллиона. Она, в том числе, читалась рабочими и грамотными крестьянами. На эти публикации В. И. Ленин отреагировал статьей «Рабочий класс и неомальтузианство». В этой статье с одной стороны озвучивалось требование «безусловной отмены всех законов, преследующих аборт или за распространение медицинских сочинений о предохранительных мерах и т. п.». (Ленин на уровне интуиции чувствовал и поддерживал любые тренды, ведшие к крушению российской имперской государственности). С другой стороны там же резко осуждалось социальное учение неомальтузианства, согласно которому контроль над рождаемостью является средством достижения персонального и общественного благополучия. «Сознательные рабочие всегда будут вести самую беспощадную борьбу против попыток навязать это реакционное и трусливое учение самому передовому, самому сильному, наиболее готовому на великие преобразования классу современного общества» – писал Владимир Ильич[43]. Эта то ли диалектическая, то ли шизофреническая двойственность отношения Ленина к абортам позже в полной мере отразилась на государственной политике в советский период истории России.

В 1914 г. за легализацию абортов высказалось большинство участников заседания Русской группы Международного союза криминалистов[44]. Возглавлял группу В.Д. Набоков, один из организаторов и лидеров партии кадетов, отец известного писателя-эмигранта Владимира Набокова, после Февральской революции занявший должность управляющего делами Временного правительства.

В этом же 1914 г. началась Первая мировая война, и последовавшие за ней общественно-политические потрясения, завершившиеся гибелью Российской Империи в феврале 1917 г., Октябрьской революцией, Гражданской войной, свободой убивать людей как до, так и после рождения.

Первым законодательным актом Советской власти, который регулировал производство де факто легализованных после отмены уголовного законодательства Российской Империи искусственных абортов, стало Постановление Наркомздрава и Наркомюста РСФСР от 18 ноября 1920 г., подписанное наркомами Николаем Семашко и Дмитрием Курским. Оно было менее радикальным, чем резолюция дореволюционного Пироговского съезда, но полностью соответствовало метафизике материализма и ложным представлениям науки того времени о жизни человека до рождения:

«I. Допускается бесплатное производство операции по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, где обеспечивается ее максимальная безвредность.

II. Абсолютно запрещается производство этой операции, кому бы то ни было, кроме врача.

III. Виновные в производстве этой операции акушерка или бабка лишаются права практики и предаются народному суду.

IV. Врач, произведший операцию плодоизгнания в порядке частной практики с корыстной целью, также предается суду».[45]

Все последующие законодательные акты и запрещавшие аборты с 1936 г. при Сталине, и вновь их легализовавшие при Хрущеве, и принятые в постсоветской России исходили из той же логики отрицания права ребенка на жизнь до рождения и лишения его человеческого достоинства.

Нужно признать, что эта логика неизбежно ведет и к отрицанию права на жизнь детей после рождения. Тот же Геккель в своей работе «Чудеса жизни» заявлял, что новорожденный ребенок не слышит и его сознание не функционирует. Исходя из этого, Геккель выступает за уничтожение «ненормальных новорожденных», утверждая, что это «не может оцениваться с разумных позиций как убийство»[46]. Развивая подобные идеи, современные западные специалисты по биоэтике говорят о необходимости легализации постнатальных абортов (абортов после родов)[47]. Они совершенно справедливо утверждают, что между абортом и убийством младенца нет существенной разницы, и если кто-то поддерживаете одно, то он должен поддерживать и другое. В самом по себе акте рождения нет ничего определяющего, поэтому якобы нужно считать началом человеческой жизни момент, когда ребенок обретает сознание. «Именно в этот момент, а не после родов, ребенок становится человеком, которому полагаются все те же права, что и взрослому, включая право на жизнь»[48]. Подобные заявления можно услышать и от российских докторов медицинских наук: «Зародыш на ранней стадии похож на лягушонка, а не на человека. А придавить лягушонка, по канонам Церкви, — это не грех. Зародыш – не человек: он происходит от 2-х клеток, которые не умеют говорить, а уж тем более верить в Бога. Человек становится человеком, когда у него есть сознание и воспитание».^[49]

 

8. Градуализм.

Согласно еще одному метафизическому подходу человек становиться собственно человеком на одном из этапов своего внутриутробного развития. Варианты у этого подхода имеются разные: имплантация, сердцебиение, жизнеспособность вне материнского организма и т.д.. В религиозном контексте критерием является момент образование (воплощения) бессмертной человеческой души. Чаще всего это событие относилось к завершению начального формирования тела ребенка примерно на 40-й день от зачатия или к ощущению его движений (5-й месяц от зачатия). Связь этой позиции с абортами очевидна. Еще Аристотель писал: «Если же у состоящих в супружеском сожитии должен родиться ребенок сверх этого положенного числа, то следует прибегнуть к аборту, прежде чем у зародыша появится чувствительность и жизнь; граница между дозволенным и недозволенным будет зависеть от наличия чувствительности и жизни»^[50].

Восходящее к язычнику Аристотелю представление, было воспринято исламом^[51] и средневековой католической схоластикой, от которой католическая церковь позже отказалась.

Градуализм имел практическое уголовно-процессуальное применение, так как факт преступного выкидыша мог быть установлен только при наличии сформированного ребенка, которого можно было визуально отличить от выделений и внутренних органов женщины.

 

9. Метемпсихоз.

Одно из самых популярных и тиражируемых в современной массовой культуре оправданий аборта – это идея переселения душ, или существования некоего места, куда якобы отправляются души абортированных детей, и где они прибывают в ожидании попыток новых воплощений. Если считать, что подобные верования являются весомым основанием для легального статуса убийства ребенка до рождения, то почему бы не рассматривать их и в качестве основания для полной отмены статьи ст. 105 Убийство УК РФ.

 

10. Языческое мировоззрение.

Это мировосприятие признает наличие и жизни, и бессмертной души у ребенка до рождения. На протяжении всей истории человечества убийство детей практиковалось адептами сатанинских языческих культов в качестве действенного жертвоприношения. Человеческие жертвоприношения были запрещены в Древнем Риме специальным постановлением Сената в 97 году до Р. Х^[52]. Они законодательно преследовались во всех цивилизованных странах. По причине несовершенства технологии абортов, а так же уголовного преследования, как детоубийства, так и плодоизгнания, чаще всего в жертву приносили уже родившихся детей. Но и останки абортированных младенцев были найдены при раскопках тофета Карфагена^[53], разрушенного римлянами, о связи абортов и языческих культов упоминает святитель Иоанн Златоуст^[54], извергнутые из утробы младенцы использовались в черных мессах сатанистами Европы в Новое Время^[55] и т. д. Многие общественные деятели и политики, активно добивавшиеся легализации абортов в XX в., были не просто атеистами, а состояли в тайных обществах и занимались оккультизмом^[56]. На ритуальный характер абортов косвенно указывает и послереволюционная практика размещения абортариев в алтарях оскверненных православных храмов^[57].

Существуют многочисленные свидетельства того, что в наши дни такие сатанинские культы вышли из подполья и получили широкое распространение под прикрытием идей язычества, феминизма, экологизма и нью-эйдж^[58]. В зарубежных клиниках планирования семьи чуть ли не открыто совершаются ритуалы, связанные с абортами^[59]. Издается соответствующая литература. Например, книга французской ученой, феминистки и неоязычницы Жине Пари «Священное таинство аборта» (Paris, Ginette. The Sacrament of Abortion). Описание книги на сайте одного из крупнейших в мире интернет-магазинов гласит: «Вопросы жизни и смерти, любви и ответственности являются основными в любой религии. Вот почему английский перевод был опубликован под названием «Священное таинство аборта». Книга показывает, что решение сделать аборт может так же исходить из религиозного чувства правильности этого действия, как с физической, так и с духовной сторон. Как пишет Жине Пари: «Аборт это про любовь, жизнь и смерть». Со времени первого издания книга широко используется в абортариях Канады и Франции. Некоторые врачи даже выдают ее вместе с обезболивающими лекарствами каждой женщине, делающей аборт»^[60].

Возникает резонный вопрос, так ли религиозно индифферентны современные доморощенные защитники и защитницы права на аборт, как они стараются демонстрировать это в публичном пространстве?

 

11. Аборты и общественная безопасность.

Нужно отметить, что на практике и католики, и мусульмане, и иудеи, и язычники, и классические материалисты запрещали искусственные аборты в своих сообществах вне зависимости от господствующих представлений о начале человеческой жизни. Такой подход был свойственен всем демографически и исторически успешным человеческим сообществам не только по отношению к абортам, но и к противозачатию, внебрачной половой жизни и сексуальным извращениям. Ведь уклонение от деторождения несет гораздо более тяжелые последствия, грозящие гибелью, чем отказ платить налоги или служить в армии. Неспособность общества воспроизводить самого себя в детях ведет к его неизбежной и мучительной гибели.

Тот же сталинский запрет абортов 1936-го года не посягал на господствующие псевдонаучные представления о начале собственно человеческой жизни только после рождения. Законодатели руководствовались прагматическими нуждами государственной и общественной безопасности. Сталинский неоклассицизм демонстрировал возврат к классическим образцам и в области юриспруденции. Возврат к смягченному варианту Дигестов императора Юстиниана, включавших выдержки из раннего римского права, по которым наказанию подлежали и те, кто изготовлял абортивные снадобья и женщины, делавшие аборт[61].

Остается надеяться, что в России все-таки восторжествует мировоззренческая позиция, основанная на объективных научных данных о начале человеческой жизни в момент зачатия и на государствообразующей культурно-религиозной традиции. Что общество осознает гибельность абортов и отказа от деторождения. Что детоубийство вновь окажется вне закона. Что государство и общество предпримут все необходимые усилия для превращения в норму здоровой многодетной семьи.