Где искать жениха и невесту? Как строить отношения до брака и что такое христианская семья? Об этом и многом другом на встрече со своими прихожанами 8 марта говорил настоятель храма Троицы в Хохлах протоиерей Алексей Уминский.

Все мы в общих чертах знаем что такое христианский брак. Мы знаем, что христианская семья — это прежде всего малая Церковь. Однако, несмотря на то, что о христианском браке много написано и сказано, сама по себе христианская семья (я сужу по моему священническому опыту) — это семья проблемная. Об этих проблемах и хотелось бы поговорить.

О влиянии романтизма

Нет ни лекал, ни трафаретов, в которые можно было бы вместить по общим параметрам человеческую жизнь. Жизнь всегда больше, чем схема. Когда мы сегодня говорим об устроении семьи, христианской семьи, мы должны понимать, что семья в XXI веке строится совсем не так, как это было в веке XX, и уж точно не не так, как в веке XIX. Таких социальных институтов, которые готовили бы людей к семейной жизни, теперь, увы, не существует. Утрачена и сама преемственность этих институтов.

Читая классическую литературу, мы видим как люди составляли семьи. Это делалось исключительно по благословению родителей, или потому что молодые люди были сосватаны, познакомлены как-то специально для создания семьи. Представить себе такую форму устройства семьи сегодня довольно трудно. Эта форма разломлена.

Мы читаем книги и видим, что люди, которых сватали друг другу, которые знакомились буквально на глазах своих родителей и не имели возможности много общаться, тем не менее потом создавали крепкие и благополучные семьи. Ни о какой романтичности, ни о какой влюбленности речи тогда не шло. Это русская и французская литература XIX века поставили принцип романтичности и влюбленности на первое место. И этот принцип по сути своей даже тогда был разрушительным для семьи. Рассказы Золя, Мопассана и многих других, все эти мадам Бовари — это то, что разрушает семью, а отнюдь не склеивает ее.

Сегодня человек понимает семью именно с этих (книжных) позиций: я влюблен, я поражен. И на этой основе человек пытается выстраивать отношения и создавать семью. Но правильный ли это путь? Как не ошибиться в выборе? Где же та семья, которая будет соответствовать христианскому идеалу?

Невеста или сестра во Христе?

Так или иначе поиск жениха или невесты начинается с чистого листа: весь прошлый опыт устроения семьи сегодня совершенно не действует. Что же тогда может стать для молодого христианина точкой опоры? Что поможет найти себе супруга? Где его искать?

Существует принцип: если я христианин, то ищу себе супруга в христианской общине. Моя будущая избранница должна быть воцерковленной, как и я сам, и тогда возможно у нас будет крепкая семья. Однако, в таком случае приходится вести поиск в сверхограниченном пространстве церковной общины, которое ко всему прочему ограничено и строгими правилами внутренних взаимоотношений.

Правила эти таковы, что девушка и юноша не имеют права, находясь в церкви, посмотреть друг на друга как-то иначе, чем как на брата или сестру во Христе. И это естественно, когда мы находимся непосредственно в храме на молитве: «Я не могу позволить, чтобы мой взгляд блуждал по лицам в это время. Наоборот, я стою и голову опускаю вниз. Я прохожу в храм и мой внешний вид должен соответствовать моей покоянно-молитвенной настроенности». Хорошо это или плохо — другой вопрос, вопрос того, как мы себя преподносим. В любом случае, храмово-общинное пространство не приспособлено, чтобы здесь всерьез думать о поисках супруга или супруги. И это так.

Само по себе представление о строгости личной христианской жизни приводит к тому, что человек в храме находится в зажатом состоянии. Он все время себя контролирует. Он контролирует свои чувства, мысли, все время думает о том, как ему быть правильным перед Богом и перед людьми. И в этом состоянии психологически трудно думать всерьез о том, что здесь, в церковной общине, на нее кто-то будет смотреть как на предполагаемую невесту, или она посмотрит на кого-нибудь как на предполагаемого жениха. Хотя это желание подспудно всегда есть. Мы всегда оглядываемся невольно на девушку или молодого человека, которые могли бы нам подойти. Но всякий раз должны эту мысль закрыть, прервать, дальше помысел не имеет права развиваться, даже если рядом находится кто-то симпатичный. Сам храм, само устройство общины не дает широкой возможности найти себе спутника жизни. Потому что богослужение концентрируется вокруг Христа и на богослужении человек предельно открыт прежде всего для Бога.

А вот там, где члены общины встречаются не только на богослужениях, все происходит и развивается иначе. Общеприходские дела позволяют людям посмотреть друг на друга не только как на братьев и сестер во Христе, а еще и как на юношей и девушек, женщин и мужчин, друзей. В этих общих делах мы можем проявить свою настоящую сущность и выступить друг перед другом в той человеческой ипостаси, в которой нас Господь создал —в мужской и женской.

У христиан поле для выбора не так велико. Я не вижу проблемы в том, чтобы христиане встречали своих спутников вне церкви. Это нормально, когда сегодня люди не замыкают круг своего общения.

О мужском, женском и божественной красоте

В людях, особенно в современных людях, понятие мужского и женского очень сильно перепутано и трансформировано. Это становится проблемой для всех нас.

У нас женщины почти мужчины, мужчины — почти женщины. И каждый не до конца сам себя понимает. Кто он вообще есть? Будучи христианами, мужчины боятся проявления своего мужского начала. Женщины боятся своего женского. Во многом так происходит потому, что есть определенный аскетический опыт. Это опыт монашенский, который перенесся на нашу обычную, бытовую жизнь.

Конечно же мы люди, поврежденные грехом. Всяк человек есть ложь. Все в нас искажено. И все прекрасное, божественное, что было в нас изначально, ведет не в ту сторону. Мы пытаемся идти правильным путем, отстраняя все, что считаем плотскими помышлениями. Но на самом деле часто делаем нечто иное. Мы не исправляем качественно наше повреждение, антропологическое, человеческое (у Вышеславцева Б.П. есть такое понятие «преображенный эрос»). Мы не исправляем внутреннее повреждение через молитву, покаяние и преображение. Мы не исправляем, а загоняем эти вещи вглубь, замыкаем их в глубоком внутреннем подвальчике и не даем им возможности жить. И тогда мы не оживаем в Боге, а ходим почти мертвые, бесчувственные.

Бесчувственность и мертвенность — еще одна проблема, которая встает на нашем пути построения христианской семьи. Из-за этого человек не может увидеть другого, а главное, не может для другого раскрыть себя — в своей настоящей мужской или женской ипостаси. В той природной божественной красоте, которую Господь вложил в мужчину и женщину. Я говорю, например, о прекрасной женской ипостаси Евы, которая заставила Адама сказать: «Се плоть от плоти моей, кость от костей моих». Это же первое признание в любви. Адам увидел в ней женскую красоту и — «два в плоть едину».

Мы убиваем в себе чувства, и это большая проблема сегодняшней христианской молодежи. Убитые, загнанные, обессиленные —все это не дает ни возможности отвечать привязанностью на привязанность, любовью на любовь, ни даже замечать вокруг себя ту красоту женскую и мужскую, которая по-настоящему есть.

Конечно, речь не о красоте из журналов «Мужское здоровье» или «Космополитен». Увидеть женскую красоту в той, что не соответствует параметрам 90/60/90, может только настоящий мужчина. И только настоящий мужчина способен увидеть женщину в красоте смиренного духа, о которой говорит апостол Петр. Внешнюю прелесть увидит любое животное, потому что она возбуждает иное. Там не к чему прилепиться, в этих кусках мяса на фотографиях. Там нет мужского и женского, там иные вещи.

Настоящее мужское и женское просыпается в тех, кто умеет и не боится чувствовать и оживать.

О палочке Коха и человеческой слабости

Это оживление мы можем найти в Церкви. Церковь способна по настоящему человека оживить. Но сегодня происходит ровно наоборот. Мы приходим в церковь и умерщвляем себя. «Умертви наши чувства ….» поем мы в стихирах и молитвах. Но нужно понимать, о чем идет речь. Мы говорим здесь исключительно об аскетическом умерщвлении всякой нечистоты, но не самого чувства. Всякой патологии, но не того, на чем патология паразитирует. Понимаете, болезни сами по себе не существуют. Нет туберкулеза самого по себе, гриппа самого по себе, рака. Но существуют вирусы, палочка Коха, которые не являются болезнью. Болезнью они становятся только тогда, когда прилепляются к нашему организму, в чем-то искаженному, когда начинают паразитировать на нашей слабости.

Аскетика убивает болезнь, но не тело. Как врач правильным лекарством истребляет болезнь, но не само человеческое тело, так и аскетика, борьба с помыслами, страстями, не убивает чувства. Но она должна их оживлять, уничтожая при этом приросшую к ним гадость, ржавчину и плесень, то, что паразитирует на человеке. Мы часто боимся быть самими собой, людьми. И в этом наша проблема. Она не дает нам и семью создать.

Часто мы встречаем именно тех, кого Господь нам посылает, чтобы мы их увидели и встретили, но их-то мы и не замечаем. Они проходят мимо нас, а мы мимо них. Это нужно понять и попытаться жить настоящей человеческой жизнью.

О боязни ошибок

Жить настоящей жизнью значит не бояться быть собой и понимать, что мы Богу нужны такие, какие мы есть. Господь дает нам достаточную степень свободы. Эта свобода предполагает ответственность. Но она же предполагает и то, что человек живет не по книге и схеме, а исходя из того, как он смотрит на мир.

Однажды я читал лекцию на миссионерском факультете и сказал, что нам в жизни очень не хватает простой человеческой радости, свободы. Мне возразили: «Должна быть радость во Христе, свобода во Христе». Я согласен, но если мы в себе убили желание радоваться, то и во Христе радости уже не будет, если убили в себе желание быть свободным, то во Христе вы никогда свободу не обретете.

Мы приходим в храм, выходим из храма страшно напряженными. Но нужно стараться просто по-человечески улыбаться, не бояться жить, поступать и принимать решения. Не надо бояться знаете ошибаться. Потому что человек, боящийся ошибки —этот тот третий из притчи о талантах. Два других не боятся ошибиться, хотя могут быть обмануты, могут свои таланты потерять, вложить не в то дело, а тот третий —вообще ничего не делает, потому что уверен, что за ошибку накажут.

Но за ошибку не накажут, потому что Господь не думает о нас как о безошибочных автоматах, он знает, что мы все время ошибаемся.

Ад — пожирает, любовь — открывает

Попробуй совместную жизнь перед браком, чтобы не ошибиться с выбором. Попробуй, «как все нормальные люди». Призыв-обманка, которую нам настойчиво предлагает этот мир. А пробовать-то и нельзя. Потому что поиск человека заключается не в том, чтобы попробовать «это», а в том, чтобы попробовать что-то другое. Мы должны не пробовать друг друга, а испытывать и открывать себя друг другу, познавать. И для этого нам не хватает простого общения.

Нам, христианам, много чего нельзя, но еще чаще мы придумываем себе то, чего нельзя. Без всякого сомнения, нам нельзя грешить и пробовать людей на вкус. Потому что «пробовать кого-то» — это свойство ада: кого-то и чего-то все время пожирать. Ад все время пожирает. А любовь все время делится, открывается. Наше свойство христианское в том, чтобы мы умели открываться и не боялись этого. С точки зрения христианской, познать друг друга —это открыться, понять, что в этой открытости тебе есть место. И происходит это постепенно, понемножку, по чуть-чуть во взаимном узнавании, когда люди друг перед другом открываются в равной степени. И когда открываются до конца, то они друг друга узнают: «А я тебя узнала. Ты, оказывается, мой». — «А ты — моя».

Брак, как бегство

Сегодня люди видят брак очень по-разному: кто-то видит возможность уйти от проблем. Например, живет человек с родителями, а они деспоты. Мать житья не дает и поскорее бы на волю. Кто-то другой ищет возможности, например, скрасить свое одиночество и найти себе хорошую добрую женщину, такую удобную домохозяйку. Поэтому вопрос состоит в том: кого вы ищите? Есть христианская семья, а есть квазисемьи, узаконенное сожительство, которое не предполагает открытости. Оно предполагает договорные отношения: мы живем, у нас общее хозяйство и общая постель, то есть физиология и экономика. Действительно, при этом иногда возникают добрые чувства друг к другу: забота, например: «У тебя зуб болит? Сейчас сделаю эликсир и ты рот пополощешь. Температура? Давай схожу в аптеку».

По-человечески это понятно. Но это один тип брака.

Другой тип — это брак христианский, в основе которого узнавание человека в любви, в терпении, в уповании и молитве. Христианский брак это не только брак, заключенный в церкви между христианами. Это нечто большее. Это брак, когда «два в плоть едину». И такой брак можно наблюдать не только у христиан. Он онтологичен, он богоданное состояние, удивительный дар. Человек изначально устроен так, чтобы жить для такого брака.

Для меня очень важны слова священномученика Владимира Амбарцумова, который рассказывал о своей рано умершей жене: «Я переставал понимать, где кончаюсь я и где начинается она». Так они любили друг друга, и в этом, как мне кажется, сущность христианского брака. Жить с таким вот взаимопроникновением, когда у человека от другого не остается никакого потайного места и никаких тайн.

Записала Дарья Рощеня.