Архив за день: 26.02.2015

Ищите женщину… в церкви, или почему православные женщины выглядят так уБого?

 

Какая она, чем живет? Можно ли ей ходить на работу, или ее удел — знаменитые «три К» (Kinder, Kirche, Küchen)? Почему дома она слушается мужа, а в Церкви занимает руководящие посты? Всегда ли она ходит в платке и с молитвословом, или ей разрешается делать прическу и макияж? Как угадать в толпе православную женщину?..

Светлый образ Фотинии

Готовя к публикации этот текст, набираю в поисковой системе интернета слова: «православные женщины». Вижу многократно растиражированную новость одного солидного информагентства: «Из храма Оптиной пустыни изгнали темнокожего паломника». Оказывается, активные прихожанки выставили из храма православного африканца, «сказав ему, что он еретик, поскольку новостильник, и поэтому не должен причащаться в этом монастыре». Весь процесс выдворения сопровождался руганью и оскорблениями в адрес «еретика».

Описанное выглядит как антиклерикальный анекдот, — хотя едва ли мы имеем дело с фальсификацией. Действительно, невежество и дикость встречаются в нашей церковной жизни. Однако тревожной является сама тенденция: в каком ключе о верующих женщинах чаще всего говорят в СМИ. А ведь, как правило, именно в таком — «выставили из храма такого-то», «обругали такого-то»…

Можно списать все на излюбленную манеру светских журналистов преувеличивать, но не получается: образ озлобленной православной женщины, уже де-факто принятый массовым сознанием, формирует само церковное сообщество. Именно в церковных или околоцерковных СМИ сегодня публикуется больше всего информации о страшных «церковных бабушках» и невежественных «верующих массах». А светские СМИ лишь копируют и популяризируют эти образы.

Следует задуматься: зачем мы так причудливо «выносим сор из избы», способствуя формированию карикатурного образа Церкви? Образ православной женщины — такой, каким он представлен в СМИ, — за последние два десятилетия религиозной свободы в нашей стране обогатился рядом устойчивых деталей. Итак, это женщина невежественная, но при этом очень активная, а подчас и агрессивная. Внешний облик у нее крайне непривлекательный: нечесаные волосы, выбивающиеся из-под темного платка, забрызганная дорожной грязью юбка «в пол», спортивный рюкзак на плече…

Квинтэссенцией таких представлений является, уже ставшая «притчей во языцех», Фотиния — героиня творчества московского журналиста Пелагеи Тюренковой. «Фотиния (в миру Светлана, можно просто Света) оглядывается по сторонам, не находит в округе ни одного храма, яростно крестится на Макдоналдс, подбирает в охапку юбку и ныряет в московскую подземку. Там она достанет из рюкзака замасленный, обернутый в позапрошлогодний „МК“ молитвослов и начнет почти бесшумно шевелить губами…».

Безусловно, практически каждый из нас знаком или хотя бы встречал на приходе таких «Фотиний». Почему-то именно подобные типажи чаще всего оказываются под прицелом фото- и телекамер и светских, и церковных журналистов.

Святейший Патриарх Кирилл, еще в бытность свою митрополитом Смоленским и Калининградским, на встрече с журналистами рассказал, как был потрясен, получив от зрителей своей программы «Слово пастыря» письмо с вопросом: «Почему православные женщины так убого выглядят?». «Мы не должны производить впечатление странных, придурковатых людей, если хотим быть Церковью народа, а не замыкаться в гетто. Мы должны показать пример народу, в том числе и своим внешним обликом», — напомнил владыка Кирилл.

Увы, реальное большинство православных женщин России сегодня остается вне страниц не только массовых, но и внутрицерковных изданий. Об этом несоответствии мифа и реальности давно пора задуматься церковному сообществу. Считать, что женщина в храме обязательно рискует превратиться в «Фотинию», столь же необоснованно и смешно, сколь отговаривать детей ходить в школу, чтобы они не превратились в двоечников. Но православным христианам нашей страны еще предстоит приложить большие усилия, чтобы доказать это своим соотечественникам. И тогда при словах «православная женщина» в сознании русских людей будет возникать действительно величественно-прекрасный образ, а не фольклорная страшилка.

Впрочем, работа это непростая — ведь и у реальных православных женщин немало проблем.

Быт или не быт?

Вопрос для современных верующих семей не праздный: есть разные обстоятельства, способствующие выходу на работу женщины, имеющей даже маленьких детей. В первую очередь, это невозможность содержать семью только на доходы мужа. Немаловажную роль играют и взгляды современных мужчин: мужья желают видеть в своих женах интересных собеседниц, разумных советчиц в делах и, наконец, просто хотят, чтобы они тоже смогли реализоваться в профессиональном плане.

Процессы эти носят общемировой характер, и Россия едва ли отличается здесь от остальных стран. Тем важнее прислушаться к голосу Церкви в этой ситуации.

К слову, для большинства женщин-католичек вопрос «работать или не работать?» на сегодняшний день не стоит. Катехизис РКЦ четко предписывает: «Женщина всегда должна осуществлять материнскую и семейную функцию. […] Если работа вне дома мешает исполнению семейных функций, то таковая является опасным делом для стабильности семьи и одной из главных причин разрушения семьи как основной институции общества».

Главный документ Русской Православной Церкви, разъясняющий этот же вопрос, «Основы социальной концепции РПЦ», не содержит столь однозначных формулировок. Согласно ему Церковь лишь в целом приветствует политическое, культурное, социальное равноправие женщин и мужчин, но противостоит умалению роли супруги и матери и упразднению естественных различий между мужчиной и женщиной. Иными словами, работа не противопоставляется дому столь уж однозначно. В условиях такой свободы действий православная мать семейства испытывает порой огромные трудности. Ведь ей все чаще приходится делать выбор: «только дом» или «дом + работа».

На практике женщин, выходящих на работу после рождения ребенка, все больше, и далеко не всегда их примеры отрицательны. Для многих работающих православных мам примером является история Ульяны Сергеевны Шмеман, жены протопресвитера Александра Шмемана, воспитавшей троих детей и девятерых внуков и при этом успешно преподававшей в вузах иностранные языки. Из числа наших современниц православные женщины прислушиваются к мнению популярных писательниц Майи Кучерской, Олеси Николаевой, многих других известных женщин — актрис, режиссеров, журналистов, сочетающих православный взгляд на женское призвание и заботу о доме и семье с творческой и интересной работой. Работа вне дома для них отнюдь не является следствием стремления к «гендерному равноправию» или увлечения феминизмом. Это лишь одна из допустимых форм осознания себя как женщины-христианки. «Сейчас, в конце длительной эпохи патриархата, женщина стремится утвердить себя как человеческая личность во всей полноте, как свободный и ответственный субъект. Это действует евангельский фермент, освобождающийся, наконец, от древних языческих наслоений», — образно писал об этом процессе Оливье Клеман.

Однако все же не стоит рисовать чересчур радужную картину. И конфликты в семьях, связанные с выходом женщин на работу, и внутренние конфликты женщин, разрывающихся между «бытом» и «не бытом», нельзя сбрасывать со счетов. Вот характерный рассказ, размещенный в интернете:

«Я знаю много женщин, которые ради самореализации оставляют дома детей и идут на работу, хотя муж в состоянии их обеспечить. Они переживают по этому поводу, но находят себе кучу оправданий. Вот и я в том числе — оставила трех детей дома, хоть и с бабушкой, но все равно они скучают по мне, а я чувствую себя виноватой. Проработав полгода, я понимаю, что смысла в этом нет никакого, только потеха самолюбию. Хотя я и имею православный взгляд на это, и муж тоже, но как незаметно давит на нас современная „мораль“ о преуспевающей женщине! Не каждая может это осознать. И страхи тоже — навязанные нам… А вдруг мужу станет со мной неинтересно? А вдруг дети не будут уважать? А вдруг пенсию не заработаю? От маловерия своего мы поддаемся этим сомнениям. Милые женщины! Желаю всем понять истинные мотивы своих поступков.

Слава Богу, мой отдел сокращают, и я вернусь домой, буду с детьми. Но сколько еще нужно душевных и духовных сил приложить, чтобы не только понимать все вышесказанное, но и быть в этом твердо убежденной. Помоги нам Господи!»

Встречая подобные признания, поневоле задумываешься о будущей судьбе всей Православной Церкви: смогут ли православные люди сохранить собственный взгляд на мир, в частности на природу женщины, в условиях современной «постхристианской» цивилизации? Как на практике различить подлинно-христианское «утверждение себя» и проявление гордыни, тщеславия, себялюбия? Эти вопросы остаются открытыми.

Мамы римские 

Ситуация с «женским вопросом» в «малой Церкви» во многом определяет положение дел в Церкви в целом. С начала XX века тема женского участия в жизни Русской Православной Церкви остается источником споров и конфликтов в церковной среде.

Действительно, даже в церковной ограде современная женщина нередко де-факто занимает мужское место — конечно, не в плане священнослужения (что все-таки остается «табуированным» вопросом), но в плане пастырского руководства уж точно. Происходит это, как и в семье, — отчасти из-за реальной невозможности поддерживать церковный организм силами одних мужчин, отчасти — из-за женского тщеславия и самолюбия.

Не без основания возникла известная «церковная шутка»: «У католиков только один папа — Римский, а у православных на каждом приходе „папа римский“. И еще несколько „мам римских“ в придачу». Как известно, именно ревностная прихожанка, а не священник встречает в храме неофитов и разъясняет им основы православной веры. Увы, в своем стремлении блюсти «чистоту Православия» верующие женщины намного чаще мужчин проявляют «ревность не по разуму». Так, у местной «мамы римской» всегда можно узнать, от какой болезни какая икона помогает («от головы» — молиться «Иван-Крестителю», «от зубов» — Антипе). Можно также получить советы о том, как «пользоваться» святынями («земелька с Матренушкиной могилки от всего помогает, и, если соседям или сослуживцам на столы чуть подсыпать, они болеть начнут и от тебя отстанут»)…
Следует заметить, что в противовес «мамам римским» из числа приходских бабушек в последние годы поднимается новая когорта «православных мам» — молодые, образованные, но, увы, ничуть не реже заблуждающиеся женщины. Их активность носит иной, более светский характер. Нередко это действительно героини-подвижницы, несущие на себе огромное бремя забот — в сфере благотворительности, образования, просвещения. Их вклад в современное церковное строительство несомненен — многие нынешние церковные проекты без их труда были бы просто немыслимы. Однако и здесь не все просто.

В книге одной монахини встретила любопытное наблюдение: многие современные женщины-лидеры приходов, увы, чересчур стремятся быть заметными. Образно выражаясь, «нам хоть перекувыркнуться, но чтобы похлопали». В своем стремлении руководить, направлять, вести за собой они требуют от окружающих (то есть от братьев и сестер на приходе, от церковного начальства, от журналистов) непременного признания своих подвигов и заслуг. Отсюда — коллекционирование почетных грамот и фотографий себя с настоятелем, себя со старцем, себя с митрополитом. Отсюда — страсть к созданию всевозможных женских организаций, посещению съездов и симпозиумов.

Знакомая верующая женщина на этот счет справедливо заметила: «Возможно, проблема в том, что „высокие“ подвиги на приходе, на глазах у батюшек и братьев-сестер по вере намного привлекательнее. Если человек просто добросовестно выполняет свои обязанности (дома, на работе), тешить ему себя особо нечем».

В самом деле, многие «активные прихожанки» буквально не любят сидеть дома, так как там им скучно и «нет места подвигу». Любопытная параллель. Светские дамы ходят по выставкам и премьерам, стремятся попасть за кулисы, увидеть своими глазами знаменитых художников и артистов. Но точно так же многие церковные женщины столь же истово посещают архиерейские богослужения и престольные праздники, знают в лицо всех маститых священников, пытаются «прорваться» на исповедь к «заслуженным» духовникам, хвалятся своей посвященностью в «высшие церковные секреты»… Пожалуй, разница между первыми и вторыми неочевидна.

Наблюдая за современным «женским православным движением», поневоле замечаешь контраст между нынешним женским подвижничеством и жизнью православных женщин из совсем недавнего нашего прошлого. Жизни, известной по житиям святых новомучениц XX века, а также по биографиям всех тех сестер и матушек, которые не жалели сил, а зачастую и жизни ради сохранения Церкви в эпоху гонений, ради спасения святынь, да и просто ради того, чтобы помочь чем-то одному конкретному ближнему. Невозможно предположить, что они думали о почетных грамотах и церковных наградах. Имена большинства из них не найти не только в святцах, но и в обычных архивах — скорее всего, они стерлись из людской памяти безвозвратно. Сегодня, изучая скудную информацию о них, мы удивляемся, что большая часть из этих женщин не совершала подвигов в собственном смысле слова. То, что их гонители называли «антисоветской пропагандой», на практике означало лишь христианский образ жизни, который они продолжали вести вопреки обстоятельствам времени. Наверное, нам, живущим в третьем тысячелетии, нужно почаще вспоминать о них.

Без глянца 

Возвращаясь к теме «образа современной православной христианки», какой ее видит мир, стоит отметить одну неоднозначную тенденцию. Ряд активных прихожанок столичных храмов в последние годы всерьез озабочен формированием в обществе адекватного, положительного образа православной женщины.

«Мы должны поставить перед собой глобальную цель конкурировать с такими популярными женскими медиаобразами, как „Cosmo-girl“ и „женщина-Vogue“. На арену журнального рынка, который, будем честны, уже воспитывает и будет воспитывать наших дочерей, должен выйти образ „ortho-woman“: консервативной девушки (женщины), которая отлично вписывается в современные реалии, но опирается на вечные ценности, проповедуемые Православием», — отметила уже упомянутая Пелагея Тюренкова на недавнем Всероссийском форуме православных женщин.

Впрочем, верующие мужчины, обсуждающие этот проект, отзываются о нем скорее скептически. Вот встреченный мной в сети отклик пользователя Ильи: «Честное слово, надоели уже разговоры про „православный гламур“. Ну, да, не мешают джинсы спасению, и ногти не мешают, и плетение волос, и золото, и жемчуг, и многоценная одежда очень даже способствуют возрастанию благочестия. Если взять модель из фотобанка и пририсовать ей в фотошопе юбку, то это и будет та самая „ortho-woman“, в природе не существующая и главное — нежизнеспособная. В конце концов, в фотошопе можно и модель из „Плейбоя“ облечь в великую схиму. Только вот какой в этом толк?»

И в самом деле, соперничать с современным глянцевым идеалом православной женщине не так- то просто. И дело не только в том, чтобы убедить других, что правда лучше лжи. Дело в том, чтобы бороться с ложью в себе самих. Чтобы самим избежать того самого «глянцевого» мировосприятия, симптомом которого, на мой взгляд, в равной степени являются и упомянутая Фотиния, и нарождающаяся «ortho-woman». Проще говоря, в том, чтобы уйти от штампов и ярлыков в собственной картине мира.

Ведь и вправду: можно носить только черную бедную одежду «для смирения». А можно посещать дорогие магазины «для православных дам» и носить расписные платки исключительно ручной работы. И в том, и в другом случае одинакова опасность лицемерия, притворства, попытки саму себя и окружающих убедить в том, что делаешь все, «как настоящая христианка». Мне кажется, именно в этом стремлении «делать все, как положено» и соответствовать тому или иному образцу внешнего благочестия и таится главная опасность для современной православной женщины.

Помните, как фарисеям, вопрошающим о знаках наступления Царствия Божия, Господь отвечает: «… не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть». Возможно, наилучший путь для нас сегодня — это сделать так, чтобы словосочетание «православная женщина» ассоциировалось не с каким-то конкретным зрительным образом, единым для всех, но с определенными человеческими и чисто женскими моральными качествами, с очевидным нравственным идеалом. С Царствием Божиим, проявленным в жизни, делах и поступках человека. Чтобы слова «православная женщина» означали не «женщину в черном неопрятном платке» и не «женщину в белом аккуратном платке», но просто добрую, отзывчивую, порядочную женщину, сердце которой наполнено любовью к Богу и людям. Чтобы понятие «православная женщина» означало на самом деле просто «хорошая женщина», «настоящая женщина». В соответствии с современными реалиями, а если нужно, — то и вопреки им.

Журнал «Вода Живая»

Святитель Лука Войно-Ясенецкий. О воспитании детей

Святитель Лука Войно-Ясенецкий

О воспитании детей

 

Блюдите, да не презрите единого от малых сих (Мф. 18, 10).

 

Помните ли вы эти слова Христовы, думали ли вы, что они относятся прямо и непосредственно к вам?

Разве мало у вас этих малых сих, которых надлежит вам блюсти?

Разве мало у вас сыновей, дочерей, от которых вы льете горькие слезы?

Разве мало развратных дочерей ваших и сыновей — воров и хулиганов?

Много, много вы льете слез над ними. Отчего же это?

Оттого, что не помните этих слов Христовых: Блюдите, да не презрите единого от малых сих.

Когда тяжко вам становится от того, что творят ваши дети, тогда вы плачете, тогда вы Богу молитесь, чтобы Он помог вам.

А молитва ваша остается бесплодной.

Почему же бесплодной?

Потому что нельзя на Бога возлагать своих собственных обязанностей, потому что вы сами должны были заботиться о детях, о детях ваших и воспитывать их, а не ждать, что за вашим нерадением за вас исполнит это Бог.

Родители, которые пренебрегают воспитывать детей своих по-христиански, беззаконнее детоубийц, ибо детоубийцы тело от души разлучили, а они душу и тело ввергают в геенну огненную.

Во веки веков благословение Божие на тех, кто воспитывает детей своих в благочестии. Скажите, что будет с несчастной дочерью вашей, которая в юности предается разврату и потом выйдет замуж и родит детей?

Будет ли благословение Божие на ней и на всей ее семье?

Нет, Нет.

Это вырастет неблагочестивый богопротивный род.

Во веки веков будет тяготеть проклятие Божие над теми, кого не воспитали вы в духе христианского благочестия.

Подумайте, как это страшно, какую тяжкую ответственность несете вы перед Богом, если не воспитываете детей своих в нравах христианских.

Как же должно их воспитывать?

Так, как воспитывали своих детей древние христиане первых веков. Они с самого раннего детства приучали детей к молитве, храму, постам, к Таинствам церковным.

Когда учили их грамоте, то учили по книгам Священного Писания.

Они никогда не позволяли ребенку сесть за стол и начать еду без молитвы.

Они внушали детям, что каждое дело, каждый шаг христианина должен начинаться крестным знамением и молитвой.

Когда учили они детей своих, то заботились не только об образовании общем, о мудрости языческой, об обучении философии, музыке, искусствам.

Нет, совсем другому учили они их.

Научая детей своих, они руководствовались глубоким, святым правилом: того почитали несчастным, кто знает все и не знает Бога, того блаженным, кто знает Бога, хотя бы и не знал ничего другого.

А как же должны вы воспитывать их, насаждать в них высшую нравственность христианскую?

Прежде всего, вашим примером, ибо дети воспитываются именно примером родителей своих. Всякое словесное поучение, всякое искусство педагогическое — ничто, пустота, по сравнению с тем примером, которые видят дети в родителях своих.

Вы должны беречь детей от всего, чтс нечисто, дурно. Вы должны дочерей удерживать от чтения нецеломудренных, сладострастных романов, должны требовать от них, чтобы они читали с разбором, должны удерживать от пустых зрелищ, не позволять всегда развлекаться и постоянно бегать по кино и театрам.

Вы должны приучать их к тихому и трудовому домашнему житию.

А еще не должны Вы забывать о том, что величайшую ошибку делают те родители, которые влюблены в своих маленьких детей, любуются ими, все прощают, никогда не наказывают.

О таких сказал премудрый Соломон: «Лелей дитя, и оно устрашит тебя».

А вот что говорит наш великий святитель Тихон Задонский: «Пусть они плачут от тебя, чтобы не плакала ты от них и о них. Впрочем, умеренность во всем похвальна и потребна».

Нужна умеренность в наказании, по слову Святителя. Нельзя наказывать детей с раздражением, со злобой, с ненавистью.

Нужно наказывать спокойно, любя; тогда дети почувствуют эту любовь, они почувствуют, что заслуживают этого наказания, и тогда наказание будет с пользой и их исправит.

О таком наказании детей многие из вас не думают и оставляют ненаказанными не только маленькие, но и тяжкие проступки — даже воровство, хулиганство, даже распутную жизнь молодых девушек…

ГЛАВА 1

Ребенок начинает задавать вопросы. — Родительская ложь и ее возможные последствия. — Сказка, умолчание, полуправда… — Окружающий мир побуждает искать разъяснения. — В каком возрасте ребенок может воспринять правду? — Молчание подстрекает любопытство. — «Где я был?» (диалог с мамой). — Зачатие — как говорить об этом? — Духовное освещение беседы.

Однажды наступает день, в который ваш ребенок делает очень важное открытие. Оказывается» когда-то его не было на белом свете. Он недоумевает: «Как это — не было! А где же я был? И откуда я взялся?..»

Когда ребенок начинает задумываться о тайне происхождения жизни и спрашивать, «откуда берутся дети», питать его пытливую душу сказочно-поэтическими описаниями было бы очень опасно. Это запутало бы ее в сети ложных представлений. Дитя, конечно, легко и с интересом воспринимает чудеснейшие сказки и может развивать их в своей живой фантазии, но его всегда нужно предупредить: «Есть такая старинная сказка… Я расскажу тебе сказку…»

Быть может, и остроумно придумано, что детей находят в капусте или их приносит людям аист, но не стоит выдавать это ребенку за действительность. Такие ответы возможны только в шутливой форме. Впрочем, они не смогут до конца удовлетворить ребенка.

— Мама, откуда я появился?

— Откуда появился?.. Знаешь, есть такая сказка…

— Нет, а на самом деле?..

Дети — прежде всего реалисты; они с удовольствием послушают и сказку, но все-таки хотят знать, что было на самом деле. Дети доверчиво принимают то, что им объясняют родители, за истину, за факт. И если они узнают, что их обманывали, выдавая сказку за действительность, это может иметь вредные последствия для детской души.

Что происходит, когда дети узнают что их обманули, объясняя, откуда они взялись? Они реагируют по-разному. Один священник рассказывал, как в детстве узнал от друзей-школьников то, что тщательно скрывала от него мать, предлагая некую вымышленную версию. Сейчас он вспоминает, что не пережил особого потрясения, не обиделся и даже не удивился, открыв обман. Наоборот, он тогда уже каким-то образом осознал, что не скрыть правду было невозможно и что, главное, он и сам не хотел бы узнать ее из маминых уст.

Но, видимо, это был спокойный, рассудительный и по натуре целомудренный ребенок. А кто-то из его сверстников мог пережить настоящее потрясение, почувствовать себя глубоко оскорбленным и испытать даже отвращение к родителям, которые занимаются «такими вещами» и лгут ему, притворяясь «хорошими»…

В любом случае ложь остается ложью, а осторожное умолчание не всегда возможно.

Некоторые родители находят выход в полуправде. Когда, например, мать отвечает своей маленькой дочери: «Братишку принес доктор», — то она и лжет, и не лжет… Действительно, большинство матерей впервые видят своих детей на руках медиков, принимавших роды. Но в том смысле, как дитя понимает эти слова, они представляют собою ложь.

Мать-христианка порой полагает, что истинное благочестие требует непонятное ребенку рождение маленького братика или сестрички или его самого объяснять такими, например, словами: «Ребеночка нам послал Господь, чтобы мы любили его и заботились о нем». Или так: «Нам с папой очень хотелось иметь сыночка, мы молились Богу — и Он дал нам тебя…»

В этом объяснении, в отличие от предыдущего, нет ни слова лжи и лукавства, но все же в нем часто присутствует дополнительный посторонний мотив — желание отвлечь внимание малыша от неприличного вопроса и, насколько возможно, заставить его молчать. И чаще всего дитя прекрасно чувствует в словах матери некоторую недосказанность и еще глубже заинтересовывается тем, что всеми силами хотят от него скрыть. Таким образом, тайна рождения человека с само-то начала представляется невинному ребенку в нечистом свете. Однако понять истинную природу этой нечистоты он пока не в состоянии…

Мир, сотворенный Богом, полон тайн и чудес. На каждом шагу природа открывает перед ребенком картину жизни и смерти. Гусеница, бабочка-однодневка, птица, вылупившаяся из яйца, дерево, умирающее и возрождающееся со сменой времен года, постепенно распускающийся цветок — вся органическая природа вокруг него живет и умирает. Если ребенок способен сам сформулировать вопрос: «Каким образом возникает жизнь?» — то он наблюдателен и уже достаточно созрел, чтобы получить простой, но честный и прямой ответ без обиняков.

Этот ответ не должен быть натуралистичен и раскрывать только внешнюю, плотскую, сторону вопроса. Мы останавливаемся на ней именно потому, что для матери-христианки как раз этот физиологический, «плотской» момент представляет наибольшую сложность.

На вопрос: «В каком возрасте ребенок уже способен к восприятию достаточно серьезных и откровенных объяснений?» — мы можем ответить: «Как только он начинает спрашивать об этом». И представляется совершенно ошибочным стремление отделаться пустым обещанием: «Узнаешь, когда вырастешь», — или: «Вырастешь — тогда и поговорим. Беги, играй…»

Такой ответ способен только подстрекнуть любопытство ребенка и возбудить в нем желание как-нибудь пораньше выведать запретную информацию. Обычно проходит немного времени — и ребенок слышит из нечистых уст другие слова о рождении, мутным, грязным потоком входящие в детское сознание. И хорошо еще, если это будут «уста» друга-ровесника! Но, к сожалению, современные дети имеют и иные источники информации, прежде всего — телевизор.

Как часто наши дети черпают свои знания о жизни из таких источников, и какой неизгладимый след оставляют эти «нелегально» полученные знания в детской душе!

Одна мать все ожидала удобного момента для разъяснения своему сыну мучившего его вопроса… Когда она наконец собралась с духом, чтобы однажды перед сном дать ему ответ на поставленный когда-то вопрос, ей пришлось с болью в сердце услышать от смущенного мальчика: «Да ладно, мама, я уже сам знаю!»

Разумнее даже рассказать своему ребенку правду на год раньше, чем он сможет воспринять, чтобы не доставить врагам нашего спасения возможности бросить вредоносное семя в его душу.

Впрочем, кто лучше матери определит, в каком возрасте ее ребенок готов к разговору? Ведь все дети очень разные. Есть среди них живые, озорные непоседы, которые не могут надолго сосредоточиться на чем-то одном. Они спросят о чем-нибудь — и тотчас сами забудут. Есть среди детей и «мыслители», созерцатели. Иной ребенок и в три года уже может отвлеченно мыслить и поражает взрослых глубиной своих рассуждений. Есть дети особенно ранимые, которые болезненно-тревожно воспринимают новое, необычное знание о мире… Одни дети развиваются очень быстро, другие — помедленнее… Словом, мы уверены, что сама мать-христианка, основываясь на своей материнской интуиции, изберет наиболее удачный возраст для раскрытия ребенку «тайны рождения».

Говоря о «тайне рождения», мы разумеем и рождение, как таковое, и зачатие. Открыть ребенку, откуда он появился на свет, не самое трудное. Куда труднее рассказать, как именно он там оказался!

Мысль о пребывании в материнском чреве обычно не вызывает у ребенка ни отвращения, ни протеста, ни нечистого любопытства. Наоборот, уже младенцы двух-трех лет очень любят рассказы на эту тему и вновь и вновь задают одни и те же вопросы:

— А какой я был?

— Ты был маленький-маленький…

— Как птичка?..

— И еще меньше. Но у тебя были уже и ручки, и ножки, и глазки…

— А где я жил?

— У мамы в животике. Ты там рос, развивался, двигался, кушал… А я разговаривала с тобой и ждала с нетерпением, когда же ты появишься на свет!

— И я появился, да? А как?

— Доктор достал тебя из животика, и я сказала: «Ой, какой хорошенький мальчик!»

— А как я попал туда, к тебе в животик?

Эту часть разговора вполне можно отсрочить на пару лет (тем более что младенца 2-3 лет на первое время вполне удовлетворит полуответ, вроде такого: «Ты там зародился…»), и тогда уже не обойтись без рассказа о тычинках с пестиками, яйце и прочем.

Тайна зачатия — вот что подсознательно интересует подрастающего ребенка, и от матери во многом зависит то, какое представление сложится у него в отрочестве об отношениях мужчины и женщины.

Как говорить об этом? Какими словами? Какой выбрать тон? Говорить ли о самом способе зачатия? О супружеской любви? Говорить ли о похоти («половом влечении»)? Насколько конкретны должны быть объяснения? И … говорить ли вообще?..

Решить это должна сама мать, которая лучше всех знает своего ребенка: его развитие, особенности его психики, круг его интересов. Если есть возможность, надо прибегнуть к совету духовника, быть может, даже уточнить с ним общий план беседы и, во всяком случае, без благословения священника не приступать к ней. 

Иная мать и приоткрыла бы перед своим чадом завесу над этой тайной, но сама не знает, каким образом это можно сделать хорошо — так, чтобы и не солгать, и не уронить себя в глазах ребенка, и не потерять его любовь, и не нанести вреда его душе неосторожным словом.

Возможно, что собственные представления матери-христианки о т.н. половой жизни смутны и неопределенны, и поэтому она не находит нужных слов, чтобы говорить о ней с сыном или дочкой. В таком случае мать не сумеет и ребенку внушить правильные мысли в вопросе о происхождении жизни. Поэтому и хотелось бы начать с матери — помочь ей войти в область высоких и чистых мыслей, где все вопросы, связанные с браком и деторождением, рассматриваются в свете учения Православной Церкви.

ГЛАВА 2

Брак появился после грехопадения Адама и Евы, — Как размножались бы люди в раю? — Человеческая нагота до и после грехопадения. — С зачатием передается склонность ко греху. — Для чего Церковь молится о «жене-родильнице». — Брак установлен Богом. — Мука и радость чадородия. — Церковное Таинство освобождает брак от «скверны». — Честное материнство почетно и спасительно. — Почему это важно помнить матери-христианке.

Святые отцы согласно учат, что брак в том виде, как мы его знаем (соединение полов, зачатие с наслаждением и рождение в муках), появился только после грехопадения человека. Адам и Ева в раю не знали его. «Первоначальным намерением Божиим, — пишет св. Афанасий Великий, — было, чтобы мы рождались не чрез грех и тление». А вот слова св. Иоанна Златоуста: Адам «нуждался в помощнике, и он был ему дан. Но тогда даже не было нужды в браке… Желание полового общения, зачатие, муки чадородия и любая форма тления были чужды их душам». Так же учит св. Григорий Нисский и другие отцы и учители Церкви.

Но как в таком случае следует понимать Божие повеление, обращенное к людям: «Плодитесь и размножайтесь» (Быт. 1, 28)?.. Действительно, во исполнение воли Божией, люди должны были размножаться, но, несомненно, совершенно иным, неведомым нам способом. Церковь учит, что в раю первые люди жили подобно Ангелам, и способ их размножения «неизречен и немыслим» для нас… Во всяком случае, первоначально рождение должно было быть совершенно бесстрастным, свободным от плотской похоти.

С грехопадением все изменилось. Адам и Ева познали свою наготу, которой прежде не замечали, и устыдились ее. Прежде чувство стыда вообще не было ведомо людям. Вот что пишет об этом святитель Игнатий (Брянчанинов): «Адам, сотворенный бесстрастно из земли, Ева, заимствованная бесстрастно от Адама, сообразно бесстрастному началу бытия своего, были бесстрастны. Они до того были бесстрастны и невинны, что, при ближайшем содружестве и непрестанном обращении друг с другом, не нуждались в одежде, даже не понимали наготы своей, несмотря на то, что непрестанно видели ее» (Быт. 2, 25).

Что это значит: не понимали, хотя и видели! Для нас это остается одной из тайн райской жизни. Возможно, приблизительно так, как видит и не понимает наготу совсем маленький ребенок, младенчик… Св. Иоанн Златоуст предлагает духовное объяснение: «Доколе не привзошел грех и преслушание, они были облечены вышнею славою, потому и не стыдились; после же нарушения заповеди привзошел и стыд, и сознание наготы». После грехопадения Адаму и Еве потребовалась одежда для прикрытия обнаженного тела — прежде всего, несомненно, его «срамных удов» (то есть детородных членов тела). В самом деле, срам обнажения этих членов перед людьми ощущает даже едва вышедший из младенчества ребенок, не знающий их назначения.

Грех наложил отпечаток на историческое бытие всего человечества. Страстное (то есть сопровождающееся страстным зачатием) рождение от семени по образу низшей тваря стало неотъемлемой частью той биологической, скотоподобной жизни, на которую осудил себя

человек. Таким образом, вместе с зачатием, соединенным с плотским удовольствием, ребенку от родителей из поколения в поколение передавался и грех произволения (первородный грех), и немощь естества. Рождение, — говорят православные богословы, — стало «каналом», который приобщал человека с самого начала его бытия к потоку греховной жизни. Через него все люди получают в наследство порчу природы и склонность ко гре-1 ху. Вот что означают слова святителя Игнатия I (Брянчанинова) о «заразе, которую источает человеческое падение во всех человеков по-| средством унизительного зачатия по подобию я зверей и скотов, зачатия во грехе…»

«В беззакониих зачат семь, и во гресех роди мя мати моя», — восклицает св. пророк Давид от лица каждого человека. Потому в Православной Церкви никогда не культивировалось восторженное умиление по поводу зачатия и рождения, как чего-то высокого и прекрасного. Наоборот, Уставом предусмотрено 40-дневное очищение родильницы от нечистоты рождения, после чего над ней читается священником специальная «молитва жене-родильнице». В этой молитве иерей просит Бога очистить женщину «от скверны телесной и скверны душевной». Только после этого мать может ходить в церковь и причащаться Святых Христовых Тайн.

Многие ли матери, крещенные в Церкви и считающие себя христианками, знают это? Увы, есть среди них даже и такие, что приходят в храм «за молитвой» через 20-30 лет после того как родят, по какому-то особому случаю…

Вот и хотелось бы напомнить обо всем этом матери-христианке, которая желает, чтобы на ней самой и на новорожденном почила благодать Божия.

Итак, по учению Церкви, человеческая жизнь после грехопадения Адама и Евы начиналась неправедным удовольствием зачатия (зачатком развития всяческих страстей), а кончалась постепенным разрушением тела и смертью… Какая страшная и безнадежная картина! Сколько в ней греха и страдания!..

Однако и в этой реальности действует благой Промысл Божий. Благодаря браку человек не только сохранил способность к биологическому выживанию, но и получил утешение иметь потомство — утешение столь великое, что оно превозмогает боль и муку чадородия.

А главное — падшему человеку было дано обетование Божие о том, что из его потомства произойдет Спаситель… Эта надежда поддерживала и нравственно укрепляла множество поколений людей до начала новой эры, наступившей с Рождеством Христовым.

Наконец, христианский брак освящает Святая Христова Церковь. В Церковном Таинстве «унизительное зачатие по подобию зверей» как бы покрывается Божественной благодатью и не имеет того срама, который вообще сопровождает «половые отношения»…

При этом физическая, телесная сторона супружеской любви в православной среде никогда не являлась предметом публичного обсуждения. Наоборот, она по традиции замалчивалась. Не случайно, например, в богатейшем русском языке, «великом и могучем», практически не существует слов (если не считать медицинских терминов и непристойностей) для обозначения половых органов, эмоций и действий. Это теснейшим образом связано с многовековой традицией православной культуры.

Мать, родившая в законном браке много детей, окружена общим почетом и уважением. Церковь же, устами св.апостола Павла, учит, что женщина «спасется чадородием, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тим. 2, 15). Так что материнство не только почетно, но и спасительно, хотя, как следует из слов Апостола, его одного недостаточно для спасения души и наследования жизни вечной.

Конечно, всего этого не понять, да и не нужно знать, маленькому ребенку. Но зато мать-христианка, занимая церковную позицию в вопросе о браке и рождении, сможет найти верный тон в разговоре с ребенком. Тогда беседа на «скользкую» тему получит некое духовное освещение.

ГЛАВА 3

Несколько предварительных советов. — Отношение к предмету беседы и ее тон. — Не «половые», а брачные отношения. — Подходящее время для беседы. — Начало беседы. «Цветочная семья». — Совершенство творения Божия. — Тычинки с плодоносной пыльцой. — Пестик с завязью. — Семя — «яйцо» растения.— Как и для чего происходит оплодотворение? — В «яйце» (семени) хранится «дитя» (будущее растение). — «Семейные» отношения между частями растения.

Прежде чем приступить к самой беседе, хотелось бы предложить нашей читательнице, матери-христианке, несколько советов.

Разъяснения должны даваться ребенку осторожно и целомудренно, но без робости и стыда. Не стоит чрезмерно восторгаться «высшей творческой способностью» человека (способностью к деторождению), якобы уподобляющей его Самому Творцу. Ребенок быстро смекнет, что той же способностью к деторождению наделены и кошка, и собака, что уж в этом-то «царь природы» мало отличается от своих «подданных».

Не следует также называть брак и деторождение «самым прекрасным, что только есть в человеческой жизни» (считать так склонны некоторые матери), потому что это, как показано выше, не согласуется с учением Православной Церкви. Но не надо, видимо, и пугать дитя «скверной», «срамом» и «семенем смерти» (впрочем, уж если мать-христианка решится на такую беседу, вряд ли она пойдет по этому пути).

Тон беседы не должен быть ни легкомысленно-шутливым, ни, тем более, таинственно-заговорщическим — желательно, чтобы он был в меру серьезным и спокойным. Где речь идет о «биологии» и «физиологии», там уместен настрой научно-популярной книги. В отдельных случаях можно и пошутить, чтобы разрядить напряжение (прежде всего свое собственное). Наконец, не увлечься бы и самой рассказчице одной «плотской» стороной вопроса. Наоборот, она должна подняться над нею и, давая научно-популярные объяснения, говорить с ребенком не только

о творении (природе), но и о ее Премудром Творце.

Хочется предложить еще один совет. Не лучше ли в словосочетаниях «половая жизнь», «половые отношения», «отношения полов» слово «половой» заменить на «брачный» (брачные отношения и т.д.), а «полы» — на «супругов»? Отношения мужчины и женщины в браке — вот наша тема, а то, что вне брака, есть грех и блуд, о чем можно позже побеседовать с подростком отдельно…

Надо ли, наконец, напоминать, что, приступая к ответственному разговору, мать должна испросить в молитве помощи Божией и вразумления?,.

Важно также выбрать подходящее время для беседы.

Было бы ошибкой, обрекающей беседу на «провал», прерывать детскую игру, брать ребенка «за шиворот» и усаживать рядом с собою: «Слушай!» Выслушивая мать «по обязанности», дитя вряд ли сможет воспринять ее рассказ.

Детские психологи полагают — да и сами родители убедились на опыте, — что наилучшее время для доверительных бесед с ребенком — это время болезни или перед сном, когда ребенок лежит в постели, но не хочет спать, а просит маму посидеть с ним и что-нибудь рассказать. Плотское начало личности в это время смиряется, дневная суета отступает, и детская душа становится особенно восприимчивой. Удобное время можно найти к днем, но только если ребенок сам ищет до верительного разговора с матерью. Или, устав играть, хочет послушать какую-нибудь сказку…

Господи, благослови!..

Предположим, к примеру, что на столе в вазе стоит цветок; он может послужить своего рода «наглядным пособием» для популярного урока по ботанике. Указывая ребенку на этот цветок, мать спокойно и доброжелательно начинает свой рассказ:

— Я хочу рассказать тебе о семье, которая живет в этом цветке. Цветок — это как бы дом; он называется венчиком. Венчик можно снять — и тогда на стебле останутся маленькие зеленые листики, или чашечка. Этот венчик, который мы рассматриваем, похож на многоцветную вазу, удивительно изящную. Посмотри, какая красота!

Какой тонкий и приятный аромат! Какой нежный цвет!.. Человек, сколько ни старайся, такую «вазу» не вылепит, не выточит и даже не нарисует. А в природе подобные вещи встречаются на каждом шагу — знаешь, почему? Потому что природу создал не человек, а Бог.

А теперь — смотри: если мы с тобой осторожно отогнем эти цветочные лепестки наружу, то увидим пять тоненьких ниточек, которые прикреплены к нижней плоскости венчика. Это тычинки. На самом верху каждой из них находится головка — пыльник. Откуда такое название? «Пыльник» — от слова «пыль». Эта головка наполнена как раз пылью, только не такой, которая поднимается от ветра на улице, а особой, плодоносной пылью — пыльцой. О ней я тебе еще расскажу.

Загляни-ка теперь внутрь нашей прекрасной «вазы» — венчика. Видишь там выступающий маленький стебелек?.. Это пестик, состоящий из трех различных частей. Столбик, совершенно пустой внутри, так и называется — столбиком’, несколько шероховатый узелок сверху — рыльце, а утолщение внизу — завязь, или аварий. Это означает «яичник». Ты такого слова еще не знаешь…

Тебе хорошо известно, что бывают куриные яйца, из которых появляются цыплята; и другие птицы тоже высиживают яйца; страусы появляются на свет из огромных яиц; и даже маленькие крокодильчики вылезают из своих, крокодильих, яиц. А с сегодняшнего дня ты будешь знать, что и растения появляются из яиц, только особенных — мы называем их семенами.

Помнишь, мы с тобой сажали огуречные семена в землю, и потом оттуда вылезали зеленые кустики, а на них появлялись плоды — огурчики? И мы видели, что в каждом огурце — ив большом, и в самом малюсеньком — тоже прячутся семена, как бы «яйца» новых будущих растений…

Но вернемся к нашему цветку, В «яичнике» (то есть в завязи) как раз и хранятся «яйца»-семена для нового растения — «детки» нашего большого цветка. Когда все уже готово для образования этого нового растения, то пыльник открывается, плодоносная пыльца спадает вниз, в рыльце пестика, через рыльце — в завязь, где дает жизнь семенам (или «яйцам»): благодаря этому они оживают, начинают расти. Это оживление и называется оплодотворением, без которого семена не получили бы возможности расти.

Смотри, как удивительно устроено растение — маленький, ничтожный цветочек, который и живет-то всего несколько дней! В нем заключается целый мир, сложнейшая организация, похожая на человеческую семью: папу и маму, которые рождают, деток. Вот как премудро устроил все Господь!..

Если бы мы могли открыть семечко! (а сделать это можно только после размачивания его в течение нескольких часов в воде), мы бы обнаружили там «дитя», будущее растение, окруженное студенистым веществом, необходимым ему для питания. Когда семя попадает в землю, оно находит там воду и впитывает ее в себя, увеличиваясь в объеме. «Дитя»-растение хочет жить и стремится к свету и воздуху. Оно выбирается из своей скорлупки, лезет вверх, и наконец над поверхностью земли показывается слабенький-слабенький зеленый росточек. Это мы так думаем — что он «слабенький». На самом деле Господь наделил его великой жизненной силой. Иногда можно увидеть, как нежная весенняя травка вылезает из-под асфальта, пробив его толщу!.. Но чтобы все это было возможно, плодотворная пыльца из пыльника должна соединиться с семенами в завязи (или, как мы их назвали, «яйцами» в «яичнике»), то есть должно произойти оплодотворение.

Ты спросишь: «А где же семья?» Да вот же она! Все, что растет, должно иметь мать и отца. Так и здесь: тычинка со своими различными составными частями — это «отец» будущего растения; пестик — это его «мама». А завязь — это как бы такая специальная кроватка, где лежат «детки».

Иногда «мать» и «отец» находятся в одном и том же цветке, как, например, у колокольчика, а иногда — в различных цветах, растущих на одном дереве или кустарнике. А бывает, что цветок-«мать» находится на одном растении, а цветок-«отец» — на другом. Но ведь «дети»-растения не смогут расти, если плодотворная пыльца растения-«отца» не попадет на рыльце растения-«матери»! Как же соединиться «родителям»? Им помогают пчелы, или другие насекомые, или даже ветер: они приносят «отцовскую» пыльцу растению-«матери».

Видишь, получается, что и «дитя»-растение имеет своих «родителей» и даже собственную постельку. Одного у него нет — родительской любви. Растения не имеют души и не могут любить так, как мы, люди, любим своих детей…

ГЛАВА 4

Продолжение беседы. От растений — к животным. — Случай с воронами. — Яичник в теле птицы-матери; оплодотворение яиц. — Где и как «созревают» птичьи яйца? — «Все живое произошло из яйца». — Из какого яйца происходит человек и где оно хранится. — Оплодотворение; детородные органы тела. — Как живет дитя во чреве матери. — Родители ожидают появления ребенка. — Окончание беседы. Роды. Боль и радость матери. — Как реагируют на рассказ дети. — Беседа пробуждает уважение к материнству.

Ребенок наверняка со вниманием выслушает рассказ о «цветочной семье», если мать сумеет сделать его живым и занимательным. Воспримет его как одну из «интересных историй» или сказок. Мать, имеющая хотя бы самое общее понятие о ботанике, приведет ему еще несколько примеров из жизни растений. Этим она поможет ребенку усвоить сложную информацию и усилит его интерес к естествознанию. Потом можно перейти от растений к животным:

— Маленькие зверьки и птички тоже имеют родителей. И если растениям все равно, как растут их «дети», то звери и птицы долгое время заботятся о своем потомстве.

Помнишь, мы с тобой наблюдали, как две вороны с громким карканьем кружились над прохожим, который остановился под деревом. Я тогда объяснила тебе, что птицы — это мать и отец, которые защищают свое гнездо, своих птенцов. Птицы тоже не имеют души и не могут, как мы любить, но Господь наделил их сильным родительским инстинктом — защищать своих деток. Поэтому приближаться к вороньим гнездам очень опасно: клювы у ворон крепкие, как железо…

Итак, птицы-супруги (то есть «муж» и «жена», как мы с папой) строят гнездо для своих детенышей. Когда оно готово, мать кладет яйца — «семена» для новых птичек. Птица-мать, как и цветок, тоже имеет в своем теле авариум, или яичник, где растут яйца. Но из этих яиц никогда не выходили бы птенцы, если бы птица-отец не оплодотворила их. Вот только оплодотворение происходит здесь не так, как у растений — не через плодоносную пыльцу, а через особую семенную жидкость. Эта жидкость проникает в тело матери и пробуждает в яйцах жизненную способность; без этой жидкости они никогда не могли бы быть высижены.

Семена растений, как мы уже говорили, лежат в земле, в тепле и влажности, пока не начнут расти. Птичьи яйца окружены твердой скорлупой; птица-мать усаживается на них и согревает теплом своего тела долго-долго, пока птенчики, сидящие в яйцах, не окрепнут, не покроются перышками… В один прекрасный день они сами разбивают скорлупу и выбираются на свет Божий. Но родители еще долго продолжают их кормить: приносят им и червячков, и мух, и комаров… Таков родительский инстинкт, заложенный в них Богом.

Но тебе, конечно же, не терпится скорее узнать про людей.

Есть такая старая пословица: «Все живое произошло из яйца». Растения и животные имеют яичник с яйцами. А человек? Неужели и человеческий ребенок «вылупливается» из яйца?.. Удивительно, но это именно так.

Вот только он является не из такого яйца, как у растений и животных.

Ты уже знаешь, что яйца бывают не только с белой твердой скорлупкой, которую так приятно разбить ложечкой, чтобы съесть яичко. Семечки, которые ты так любишь, — семена подсолнечника — тоже «яйца», как я тебе объяснила в прошлый раз. Но яйцо, из которого появляется человеческое существо, совсем не похоже ни на то, ни на другое. Потому что и человек совсем не похож ни на курицу, ни на подсолнух.

Это яйцо такое маленькое, что его и не разглядишь без специальных приборов. Не имеет оно и твердой защитной оболочки — скорлупы. Явись это яйцо на свет в таком виде, маленькое-маленькое и совершенно беззащитное, оно, скорее всего, просто тут же погибло бы. Поэтому Бог создал в чреве матери такое отделение, такую специальную маленькую комнатку-каморку, где человеческое яйцо покоится и питается, пока не становится большим и сильным, чтобы жить самостоятельно.

Как и всякое яйцо, чтобы расти и развиваться, оно должно быть оплодотворено отцом. Для этого в человеческом

теле имеются особые органы — их так и называют: детородные, то есть предназначенные для рождения детей. Зти части тела люди берегут во всяческой чистоте, не прикасаются к ним без крайней необходимости и стыдливо скрывают от посторонних глаз. Помнишь, Адам и Ева устыдились своей наготы и сшили себе одежды?.. С тех пор люди всегда стыдятся своей наготы и не открывают ее другим.

Итак, когда яйцо развивается во чреве матери, мать знает, что ее ребенок живет; она знает, что дышит для него, что питает его своей кровью, что живет и страдает для своего ребенка, которого любит и ждет. Она заранее покупает ему колясочку, пеленки, распашонки и мечтает о том, как увидит его личико, заглянет в его глазки и прикоснется к его ручкам. Она молится Богу о том, чтобы ребеночек родился здоровым, чтобы он стал таким же умным и красивым, как его папа…

Отец тоже ждет не дождется рождения своего сына или дочери. Он заботится о будущей матери, всячески оберегая ее покой и здоровье. Он старается ничем не огорчать ее, а наоборот — чаще радовать.

Он помогает ей по хозяйству, гуляет с ней на свежем воздухе, покупает для нее разные полезные фрукты… Так и твой папа заботился обо мне.

Таким образом, ребенок живет в материнском чреве почти целый год, хотя никто его еще не видел. С надеждой и страхом мать ожидает его рождения. И вот приходит долгожданный час: в маленькой «каморочке» как будто открывается дверь — и ребенок является на свет. Для мамы это очень больно и мучительно: ведь та «каморочка» находится в ее теле, и ей приходится пострадать… Только, знаешь, мы, матери, не боимся этой боли: мы помним, что такой уж удел назначен нам от Бога. Помнишь, мы с тобой читали, как Он сказал Еве: «В болезни будешь рождать детей!» Эта болезнь, или боль, — наказание нам за грех Адама и Евы… Но и радость большая: рождается новый человек, твой ребеночек, похожий на тебя!

Его кладут маме на руки. Она питает его своей грудью. Она ухаживает за ним день и ночь, беспокоится, здоров ли он, не заболел ли. Она совершенно забывает страдания, которые ей пришлось претерпеть: до того сильно она любит своего ребенка, свою плоть и кровь. Так и в Евангелии сказано, что мать «когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир». Вот и я не помню той скорби, а только благодарю Бога за то, что ты у меня есть!..

Редкий ребенок выслушает эти слова из уст своей матери без умиления. К тому же финал этой истории как бы сглаживает, приглушает информацию о зачатии в материнском чреве. Так, одна девочка, внимательно выслушав такой рассказ, была потрясена: «И тебе пришлось столько вынести ради меня? Ты так страдала, чтобы я родилась? Я теперь буду любить тебя еще больше!»

А маленький мальчик обнял свою маму и сказал: «Теперь я понимаю, почему я так люблю тебя — больше всех на свете».

Иные матери боятся, что необычная информация может вызвать в ребенке нечистые мысли. Но это в значительной степени зависит от того, в какой форме ее сообщили. К тому же, если бы приходилось разрешать вопрос — что лучше: сейчас открыть ребенку тайну происхождения жизни или ждать до тех пор, пока он в состоянии будет самостоятельно постичь ее, — то на этот счет были бы возможны различные мнения. Но дело тут как раз не в этом. Вопрос, к сожалению, стоит иначе: должны ли мы посвятить ребенка в эту область человеческих отношений в «нейтральной» естественнонаучной форме или лучше предоставить его опасности получить превратные нечистые «разъяснения» с экранов телевизоров и прилавков порнографической литературы?..

Опыт многих матерей свидетельствует: такой рассказ не приносит вреда детской душе, а, скорее, усиливает его любовь к той, которая носила его под сердцем.

Ребенок, в такой форме получивший от отца или матери первое представление о зачатии и рождении, едва ли когда-либо будет легкомысленно или грубо говорить о материнстве. Мальчик с уважением и сочувствием будет смотреть на будущую мать, питая желание защищать и охранять ее. Девочка проникнется чувством высокого и жертвенного материнского предназначения…

Думается также, что приобретенные таким образом познания послужат наилучшей подготовкой к «переходному возрасту», когда в теле отрока начнется процесс полового созревания.

ГЛАВА 5

С подростком надо говорить по-другому. — «Трудный возраст» у мальчиков. — Они не понимают себя. — Кому лучше беседовать с подростком? — Начало беседы. Возраст брачного созревания, его признаки. — Борение плоти и бесовские нападки. — Надо подчинить плоть высшему началу личности. — Тело христианина есть храм. — Необходимость хранения целомудрия. — Окончание беседы. «Мы понимаем тебя». — Последствия внешней, бездуховной оценки поведения подростка. — Развращенные «просветители». — Как подросток впадает в грех? — Ответственность родителей.

…Проходит несколько лет — и возникает новая необходимость в беседе с подрастающим ребенком.

Общеизвестно, что с 12-14 лет мальчик начинает заметно меняться — и внешне, и внутренне. Порой взрослые его просто не узнают: где открытый, добрый, жизнерадостный ребенок? Откуда взялся этот угрюмый, некрасивый, долговязый отрок, прячущий глаза, что-то бубнящий себе под нос неприятным голосом?.. Да, меняются мальчики.

Те из них, которые прежде были послушны и усердны в учебе, начиная с этого времени и до 17-18 лет делаются непослушными и обучать их становится гораздо труднее. Учителя, которым приходится заниматься с ними в этот переходный период, составят о них совершенно иное мнение, отличное от мнения знавших мальчиков раньше.

Подростковый возраст… Трудный и для окружающих, и для самого подростка. Печальнее всего то, что там, где подросток сам себя не понимает, его обычно не понимают и люди, которые ему ближе всех. В годы, называемые годами созревания, мальчик развивается и делается юношей. Совершенно правильно называют это время «периодом бурных порывов», указывая на настоящую революцию в природе ребенка, которая нередко проявляется в самой неожиданной форме. И однажды потрясенная мать-христианка застает своего сына, которого все еще считает маленьким, за разглядыванием какого-нибудь «Плейбоя»…

Если бы мальчик при наступлении переходного периода получил от родителей или воспитателей разъяснение о том, что же именно с ним происходит, данное в форме тактичного и доброжелательного наставления, он бы более спокойно и безопасно для себя и других пережил его.

Кто может дать подростку такое наставление? Глубокое, не вполне осознанное ощущение стыда не позволит матери обсуждать некоторые вопросы с подрастающим сыном. Да и с его стороны она скорее всего встретит сопротивление: ему тоже стыдно говорить «об этом» с матерью. Думается, что на сей раз мать должна препоручить это ответственное и трудное дело отцу (если у сына сохраняются с ним доверительные отношения) или другому знакомому мужчине, который пользуется уважением мальчика, или, лучше всего, опытному священнику.

Беседу можно представить себе приблизительно так. При появлении изменений во внешности и поведении мальчика отец, или крестный, или родственник при удобном случае, и обязательно наедине, мог бы сказать ему в виде наставления примерно следующее:

— Ты переживаешь сейчас трудный период, и я хочу поговорить с тобой, потому что и сам в свое время пережил то же самое. Я хорошо помню, что не совсем понимал тогда, что со мною происходит.

Ты вступаешь в очень важный период жизни — период перехода из детства в юность. Сам, конечно, уже чувствуешь и замечаешь некоторые изменения в твоем физическом состоянии. Ты начинаешь испытывать совсем новые, прежде незнакомые тебе чувства. Тебя охватывают неведомые тебе прежде желания; неизвестно откуда в твою голову приходят странные мысли — помыслы. Порой они связаны с чем-то дурным, нечистым. Тебе снятся сны, о которых ты никогда не мог бы рассказать своим родителям…

Все это означает, что ты теперь находишься в начале брачного созревания, когда твоя плоть изо всех сил старается пересилить и подчинить себе высшее начало твоей личности.

К тому же и бесы стали нападать на тебя сильнее: ведь ты сам замечаешь, что реже стал исповедоваться, больше развлекаться, смотришь телевизор, даже слушаешь вместе с друзьями грубую, бездушную рок-музыку… И бесы, враги нашего спасения, не

оставят тебя в покое, будут дразнить и мучить твое воображение. Чего они хотят от тебя? Хотят сделать тебя плотским, чтобы о душе ты и не думал, а только искал удовлетворения разных пожеланий твоего тела. Они хотят превратить тебя в животное… Не позволяй им этого. Ты-то знаешь, что человек — это не часть животного мира. Он высшее творение Божие, венец творения, как его называют. Он имеет свою особую миссию на земле.

Ты должен знать, что не только твоя загробная участь, но и счастье будущей земной жизни во многом зависит от того, что ты выберешь сейчас: пойдешь1 на поводу желаний плоти или подчинишь их высшему началу твоей личности — духу. Некоторые твои сверстники выбрали первый путь: думают только о развлечениях, увлекаются грязными, развратными фильмами, картинками… Но тем самым они незаметно для себя растлевают свою душу и тело.

Знаешь, что такое тело христианина? Это! не набор костей, покрытых мясом, и не сложная машина. Отличается оно и от тела собаки и обезьяны… Тело каждого человека — жилище его вечной, бессмертной души. Тело христианина — это к тому же храм Духа Святого, то есть жилище Самого Бога. И осквернить его нечистым действием, словом или мыслию — значит осквернить дом Божий.

Ты еще только вступаешь в пору возмужания; но пройдет несколько лет — и станешь зрелым мужем. Какой бы ты ни избрал тогда путь: монашество или честный христианский брак, — сейчас ты должен хранить тело и душу в чистоте. Не думай раньше времени о брачных отношениях: время брака наступит для тебя не скоро, и твоя детородная сила только созревает.

Представляешь, что будет, если попробовать силой открыть бутон, чтобы скорее увидеть розу? В результате такого варварства мы не увидим ни розы, ни бутона. Так и в твоей душе таится, подобно прекрасному нераспустившемуся бутону, способность любви брачной, супружеской. Но не пытайся раскрыть ее прежде срока цветения, береги для той единственной девушки, которую ты поведешь к венцу и которая в законном, Богом благословенном браке станет матерью твоих будущих детей.

Не думай, мы понимаем, что твоя мрачность, упрямство, раздражительность происходят не от недостатка любви к нам — это следствие той внутренней борьбы, которую ты сейчас ведешь. Мы верим в тебя и молимся за тебя.

В крайнем случае побеседовать с сыном таким образом может и мать. Желательно только, чтобы в тоне беседы было поменьше дидактики и побольше искренней любви.

К сожалению, редкий подросток в наше время услышит подобное. Не понимая истинного значения своего состояния и не умея дать ему правильной, духовной оценки, он теряется и поддается соблазнам.

Окружающие взрослые чаще оценивают происходящее с ним несколько легкомысленно, внешне: смеются над его грубым голосом, дразнят, когда над губой у него пробивается первый пух; постоянно бранят за неповоротливость и неловкость; замечая его мрачность и задумчивость, смеются: «О чем размечтался? О девочках думаешь?..» Плотское начало, действительно, побуждает его стараться быть привлекательным в глазах девочек; долговязый и неуклюжий в этом возрасте, как «гадкий утенок», он часто и в самом деле выглядит комично… Но, встречая вместо дружеского понимания, деликатного и душеполезного разговора равнодушную и часто недобрую насмешку, подросток «бунтует»: он делается вызывающе груб, дерзок, резок, замыкается в себе, пытаясь хоть как-то защитить свой внутренний мир… Иногда это кончается полным внутренним разрывом с родителями.

Часто в этом возрасте мальчик находит «просветителей» среди развращенных сверстников: от них и через них он получает такое «объяснение» происходящему с ним, что в результате впадает в тяжелейшие мысленные, а потом и действенные грехи. За них ему впоследствии приходится расплачиваться физическими и нравственными страданиями.

И если он, по неведению или непониманию самого себя, поддаваясь соблазнам мира сего, падает (совершает грех) — его ждет суровое осуждение и часто даже охлаждение к нему родителей, утрата родительской любви… Но разве невозможно было предостеречь его заранее?

Родителям никогда не придет в голову дать своему ребенку в руки острый нож, не предупредив о грозящей опасности при обращении с ним. Им не придет в голову обвинять ребенка и с негодованием отворачиваться от него, когда, не подозревая об опасности, он порежется до крови. И ведь родители знают, что в их мальчике пробуждаются телесные, плотские силы, которые могут оказаться для него более опасными и роковыми, чем самый острый нож. Но все-таки оставляют ребенка без всяких разъяснений, без всяких наставлений. Такой ли должна быть истинная родительская любовь?..

ГЛАВА 6

Трудность разговора с подростком. — Отсутствие соответствующей литературы. — Опираться на Предание и Устав Церкви. — Родительские усилия принесут плод в свое время. — Девочка-подросток. — Беседа в связи с периодами «телесной нечистоты». — Правильное отношение к собственному телу. — Взгляд на свое будущее материнство. — Беречь дочь от развития чувственности. — Вред увлечения любовными романами. — Увлечь в сферу других интересов (научно-познавательных, хозяйственных и духовных). — Забота о телесном здоровье подростка. — Важность поста.

Нелегко в наше время найти подход к сердцу подростка. Родителям часто сделать это труднее, чем посторонним людям. Порой подросток просто отказывается воспринимать слова матери, встречая их угрюмым молчанием и грубостью. Он не хочет слушать, отворачивается, замыкается в себе, отделывается шутками. Но говорить с ним все равно надо.

Если бы мы писали эти строки лет сто назад, можно было бы порекомендовать родителям дать сыну почитать соответствующую литературу. Тогда родители могли познакомить подростка с функциями его тела и правилами элементарной гигиены по популярным медицинским изданиям, в надежде, что авторы научно объяснят читателю целесообразность телесной чистоты до брака и должного воздержания даже в законном браке…

Увы, современные издания не научат его этому; наоборот — ему «научно» объяснят, что именно воздержание, целомудрие «вредно для здоровья»! Поэтому остается ориентировать подростка и юношу только на опыт Церкви, ее Предание, ее Устав.

Но может быть, родителям покажется, что послушание Церкви — недостаточно сильный побудительный мотив, чтобы оказать влияние на современного подростка? Что ж, даже если сейчас, вступая в «трудный возраст», сын отмахивается от слов матери, от ее мягких напоминаний о посте, о молитве, об исповеди, — мы не знаем, как отзовутся эти материнские наставления в его дальнейшей жизни. Быть может, вкусив «запретного плода» и испытав первое жгучее разочарование, он ухватится за них, как за спасительный якорь. И даже став старше и пережив глубокое падение, он вспомнит, вместе с материнскими «уроками ботаники», ее духовные наставления и, как блудный сын, припадет к Матери Церкви…

И наконец, наш родительский долг — воспитывать дитя в любом возрасте, стараться положительно воздействовать на ум и сердце того, кто вверен Богом нашему попечению. Сделать все зависящее от нас — и остальное предоставить воле Божией… Если бы мы добросовестно и самоотверженно исполняли этот наш долг, то, как знать, быть может, образ мыслей современной молодежи был бы иным.

Что касается девочки, то и она в подростковом возрасте (который наступает у нее несколько раньше) нуждается в разъяснениях и душеполезных наставлениях. Она тоже, как и мальчик, переживает переходный период, полный тревоги, неуверенности, неясных желаний. Обычно с нею обращаются более бережно, более осторожно, чем с мальчиком, щадят ее ранимую душу и не обижают насмешками. Но и ей чаще всего не дают необходимых разъяснений. Мать пережила такой же сложный период без разъяснений своих родителей — почему же не оставить и дочь в том же неведении?

Так, мать часто рассматривает периоды «телесной нечистоты», связанные с детородной функцией тела, всего лишь как нарушения нормального хода жизни, вызывающие ряд неудобств, и потому стремится по возможности не касаться этого вопроса в беседе с подрастающей дочерью. Между тем для девочки наступление соответствующего периода, связанного с «телесной нечистотой», иногда бывает глубоким потрясением. К тому же разговор об этой функции организма даст матери возможность побеседовать с дочерью на самые серьезные темы, связанные с подготовкой к брачному периоду, чистотой и целомудрием…

Потому-то и здесь прежде всего сама мать должна проникнуться отношением к человеческому телу как к храму Святого Духа, который необходимо содержать во внешней и внутренней чистоте, и такое же отношение

внушить дочери-подростку. Своевременные разъяснения не только смогут уберечь девочку от соблазнов и возможных падений, но и подготовят ее к тому, чтобы соблюдать необходимые правила гигиены и заботиться о своем здоровье, а со временем и своих детей наградить добрым здоровьем.

На все, что относится к ее будущей брачной жизни, девочка должна смотреть спокойно и целомудренно, принимая свое назначение женщины и свою способность к деторождению как дар Божий. Насколько необходимы здесь более конкретные физиологические разъяснения — решать самой матери.

И наконец, еще один совет матери-христианке: в период брачного созревания особенно оберегайте девочек от чрезмерного развития чувственности. Каким образом?

Берегите их не только от непристойных книг и зрелищ, но и от романов. Иным матерям кажется, что посмотреть по телевизору чувствительную любовную мелодраму без «постельных сцен» — дело совершенно безобидное и даже полезное для дочери-подростка. К сожалению, это не так.

Чтение романов или просмотр фильмов «о любви» развивает нездоровую мечтательность, растлевает воображение и неприметным образом возбуждает чувства, связанные с половыми органами, благодаря чему вызывается преждевременное и нездоровое их развитие. В старину строгие и благочестивые родители старались не давать подрастающим дочерям любовных историй, как бы хорошо они ни были написаны, и прятали ключ от книжного шкафа. «Ну, и что же? — скажет иная мать. — Они все равно читали романы». На это мы еще раз возразим: будем делать зависящее от нас, а остальное предадим в волю Божию.

Вот что говорит епископ Варнава (Беляев) о чтении романов:

«Родоначальники современной поэзии и беллетристики … немало потрудились над тем, чтобы блудную похоть облечь в самые красивые формы, поэтической дымкой прикрыть действительное безобразие этого уродливого божка и вонь разврата задушить ароматом звучной речи и плавных стихов. Какой тонкий яд льется со страниц романов и повестей, тем более опасный, что он преподносится в самой изящной форме увлекательного рассказа, приятно волнующего воображение читателя!..»

Конечно, девочек, как и мальчиков, надо стараться беречь от всепроникающего «голубого экрана», ставшего злым «просветителем» наших подрастающих детей в половом вопросе.

Мальчикам в каком-то смысле проще: они часто «снимают напряжение» в занятиях спортом. Они не так болезненно воспринимают отношение к ним окружающих и не так, как девочки, озабочены своей внешностью. Сама их душевная организация обычно несколько грубее, и порой на то, что может для девочки оказаться по-настоящему трагичным, мальчик реагирует здоровым смехом. Девочки же, как показывает опыт, переживают в подростковом возрасте особенно тяжелые жизненные драмы, связанные с проблемами брачного созревания.

Как помочь подрастающей дочери, как укрепить не только ее тело, но и душу? Православные воспитатели всегда советовали родителям: держите дочь подальше от мира грез и фантазий — постарайтесь лучше заинтересовать ее естественными науками, приучите к полезному рукоделию, дайте постоянное поручение по домашнему хозяйству, требующее времени и ответственности. Девочка-подросток охотно принимает на себя такое постоянное поручение, особенно когда чувствует, что оно дано не «в воспитательных целях», а всерьез, что она приносит реальную пользу семье. Это может быть ежедневная уборка комнаты, или мытье посуды, или приготовление ужина. Это может быть и постоянный уход за младшим братиком или сестренкой (одевать их, отводить в детский сад или гулять с ними и т.д.). Такое занятие, во-первых, убережет девочку от вредной праздности, которую недаром называют «матерью всех пороков», и, во-вторых, будет для нее наилучшей подготовкой к будущей супружеской жизни, к обязанностям жены и матери.

Если говорить о чтении подростка — и девочки, и мальчика, — то на первый план мать-христианка, конечно, поставит духовную литературу, от житий святых до популярных православных журналов и газет (в которых сегодня обязательно есть и «детская страничка»). Хорошо, если удастся заинтересовать подростка популярными изданиями (или даже телепередачами) по естественным наукам.

А что касается тела, то лучшее, в чем оно нуждается в подростковом возрасте, — это здоровое питание, свежий воздух, движение и спорт. В этом современные городские дети, оторванные от природы, испытывают самую острую нужду.

Наконец, едва ли не самое главное — с малолетства приучать своего ребенка к посильному исполнению православного поста. Это даст ему драгоценное сокровище на всю жизнь — навык воздержания. Владея таким навыком, христианин сможет в любой ситуации, подвергаясь дурным влияниям окружающих и испытывая душевредные впечатления мира сего, сознательно противостоять греху.


Приложение

ДЕТОРОЖДЕНИЕ КАК СРЕДСТВО СПАСЕНИЯ ДЛЯ МАТЕРИ

Спасется же чадородия ради

 (1Тим. 2,15).

Деторождение есть явление естественное, есть требование природы, общее и человеку, и животным. Однако же апостол Павел говорит о женщине, что она спасется чрез чадородие, то есть чрез рождение детей может Богу угодить и получить блаженство в будущей жизни. За что же ей такая награда, когда деторождение само по себе, как дар природы, не есть ни добродетель, ни заслуга?

А между тем немало примеров, что матери делались счастливыми чрез своих детей и на самый высший из таких примеров указывает событие праздника Рождества Богородицы. Жило в Назарете еврейское семейство, состоявшее из мужа и жены; имена их — Иоаким и Анна. Детей они не имели и, может быть, умерли бы в неизвестности, как и другие евреи, ожидавшие явления Мессии — Христа. Но после пятидесятилетнего неплодства Анна родила дочь — преблагословенную Марию, рождеством Которой не только сама она получила спасение, но и послужила началу нашего спасения.

Как же рождение детей делается средством спасения для матери? На сие ответствует Апостол: «Если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием».

Первоначальное воспитание детей лежит на обязанности матери; а воспитание не иное быть должно, как в духе веры и нравственности. Какие же верования внушит, каким молитвам научит своих детей мать, когда она сама неверующая или не знающая, во что надобно веровать? Может ли утвердить детей в правилах любви христианской мать, которая не имеет чистой любви ни к мужу, ни к домашним, ни к ближним, и если любит детей, то любовью животною, в смысле их кормления и охранения их здоровья? Может ли мать поселить в их сердцах чувство стыдливости и отвращения от всего, что предосудительно, когда она на все смотрит легкомысленно, думает только об удовольствиях и увеселениях, допускает даже поступки, которые осуждаются во всяком порядочном обществе и неизбежно бывают предметом раздора и соблазна в ее семействе? Соблазны заразительны, а материнские — для детей неотразимы. Но как иногда о дурных привычках говорят, что они всасываются с молоком матери, так и добрые навыки, святые расположения тем бывают тверже, чем глубже укореняются в душе с малолетства. Отцы и матери должны быть сами хороши, верующие, любящие, честные, чтобы воспитать детей подобными себе, чтобы за их воспитание ожидать себе награды.

Почему Иоаким и Анна удостоились быть родителями Пресвятой Богородицы? Потому что были праведны и благочестивы. Лишение детей было тяжким для них испытанием. Но вера их не ослабевала; они молились о разрешении их неплодства не год, не два, а пятьдесят лет. Однажды Анна случайно в саду увидела на дереве гнездо и в нем оперившихся птенцов. Грустно ей было, что и птицы небесные детьми утешаются, а она не знает сего утешения. Иная бы на ее месте возроптала на Промысл Божий, но Анна и в эту минуту

обратилась со слезами и с молитвою к Богу: «Господи, Господи! Ты веси поношение безчадия. Сам убо болезнь сердца моего разреши и неплодную плодоносну покажи». Тогда явился ей Ангел и возвестил, что скоро она сделается матерью. А как она и муж ее были благотворительны, довольно указывает соблюдавшийся ими обычай, по которому они от своих избытков одну часть отдавали на церковные потребы, а другую бедным.

Если жизнь добродетельная сама по себе угодна Богу, что же может прибавить к ее достоинству рождение детей? Все зависит от их воспитания. Как родители, хотя бы сами были добры, могут подпасть страшной ответственности за небрежение о своих детях, за их испорченность, за беспечность об их исправлении, чего пример указан нам в судьбе Илия первосвященника, — так, напротив, те родители, которые хотя бы и не были чужды грехов юности, потщились однако же «воспитать детей своих в учении и наставлении Господнем» (Ефес. 6, 4), приготовить в них не только полезных членов общества, но, по выражению Златоуста (в Беседе на 1 Тим.), «ратоборцев Христу», чрез сие приобретают себе и великое утешение на земле, и награду на небе. Ответственность за детей вызвала древнее изречение: Лучше умрети безчадному, нежели имети чада нечестива (Сир. 16, 4). Дети же, в благочестии воспитанные, суть самые теплые и, может быть, самые успешные молитвенники за своих почивших родителей.

Впрочем, чадорождение отнюдь не есть общее для всех средство спасения. Спасутся и девственницы, если сохранят свое девство и пребудут в целомудрии. Знаем вдовиц, которые «постом и молитвами служили Богу день и ночь» (Лк. 2, 37). И все безбрачные и бездетные могут Богу угождать воспитанием чужих детей, призрением сирот и другими добрыми делами. Путь спасения всякому открыт: иди и спасайся.

Из поучений Высокопреосвященного Сергия, архиеп. Одесского. (Публикуется по ж-лу «Воскресный день», 1895, №> 35.)


Молитвы

МАТЕРИ О ДЕТЯХ

Ежедневные молитвы

Господи Иисусе Христе, буди милость Твоя на детях моих (имена), сохрани их под кровом Твоим, покрый от всякаго лукаваго похотения, отжени от них всякаго врага и супостата, отверзи им уши и очи сердечныя, даруй умиление и смирение сердцам их.

Господи, все мы создание Твое, пожалей детей моих (имена), и обрати их на покаяние.

Спаси, Господи, и помилуй детей моих (имена) и просвети им ум светом разума Евангелия Твоего и настави их на стезю заповедей Твоих и научи их, Спасе, творити волю Твою, яко Ты есй Бог наш.

Воздыхание матери о своих детях

Боже, Создателю всех тварей! Прилагая милость к милости, Ты соделал меня достойной быть матерью семейства; благость Твоя даровала мне детей, и я дерзаю сказать: они Твои дети! Потому что Ты даровал им бытие, оживотворил их душой безсмертной, возродил их Крещением для жизни, сообразной с Твоей волей, усыновил их и принял в недра Церкви Своей.

Господи! Сохрани их в благодатном состоянии до конца жизни; сподоби их быть причастниками таинств Твоего завета; освящай Твоей истиной; да святится в них и через них святое имя Твое! Ниспосли мне Твою благодатную помощь в их воспитании для славы имени Твоего и пользы ближнего! Подаждь мне для сей цели способы, терпение и силы! Научи меня насадить в их сердце корень истинной мудрости — страх Твой! Озари их светом управляющей вселенную Твоей Премудрости! Да возлюбят Тебя всей душой и помышлением своим; да прилепятся к Тебе всем сердцем и во всю жизнь свою да трепещут слов Твоих! Даруй мне разум убедить их, что истинная жизнь состоит в соблюдении заповедей Твоих; что труд, укрепляемый благочестием, доставляет в сей жизни безмятежное довольствие и в вечности — неизреченное блаженство. Открой им разумение Твоего Закона! Да до конца дней своих действуют в чувстве вездеприсутствия Твоего! Насади в их сердце ужас и отвращение от всякого беззакония; да будут непорочными в путях Твоих; да памятуют всегда, что Ты, Всеблагий Боже, Ревнитель закона и правды Твоей! Соблюди их в целомудрии и благоговении к имени Твоему! Да не порочат Церкви Твоей своим поведением, но да живут по ее предписаниям! Одушеви их охотою к полезному учению и соделай способными на всякое доброе дело! Да приобретут истинное понятие о тех предметах, коих сведения необходимы в их состоянии; да просветятся познаниями благодетельными для человечества.

Господи! Умудри меня напечатлеть неизгладимыми чертами в уме и сердце детей моих опасение содружеств с незнающими страха Твоего, внушить им всемерное удаление от

всякого союза с беззаконными. Да не внимают они гнилым беседам; да не слушают людей легкомысленных; да не совратят их с пути Твоего дурные примеры; да не соблазнятся они тем, что иногда путь беззаконных благо-успешен в сем мире!

Отче Небесный! Даруй мне благодать всемерно беречься подавать детям моим соблазн моими поступками, но, постоянно имея в виду их поведение, отвлекать их от заблуждений, исправлять их погрешности, обуздывать упорство и строптивость их, воздерживать от стремлений к суете и легкомыслию; да не увлекаются они безумными помыслами, да не ходят вслед сердца своего, да не возгордятся в помышлении своем, да не забудут Тебя и закона Твоего. Да не погубит беззаконие ума и здоровья их, да не расслабят грехи душевных и телесных сил их. Судия Праведный, наказывающий детей за грехи родителей до третьего и четвертого рода, отврати такую кару от детей моих, не наказывай их за грехи мои; но окропи их росою благодати Твоей, да преуспевают в добродетели и святости, да возрастают в благоволении Твоем и в любви людей благочестивых.

Отче щедрот и всякого милосердия! По чувству родительскому я желала бы детям своим всякого обилия благ земных, желала бы им благословения от росы небесной и от тука земного, но да будет с ними святая воля Твоя! Устрой судьбу их по Твоему благоволению, не лиши их в жизни насущного хлеба, ниспосылай им все необходимое во времени для приобретения блаженной вечности, будь милостив к ним, когда согрешат пред Тобою, не вменяй им грехов юности и неведения их, приведи в сокрушение их сердца, когда будут противиться руководству благости Твоей; карай их и милуй, направляя на путь благо-угодный Тебе, но не отвергай их от лица Твоего! Принимай с благоволением молитвы их, даруй им успех во всяком добром деле; не отврати лица Твоего от них во дни скорби их, да не постигнут их искушения выше сил их. Осеняй их Твоей милостью, да ходит Ангел Твой с ними и сохранит их от всякого несчастия и злого пути.

Всеблагий Боже! Соделай меня матерью, веселящейся о детях своих, да будут они отрадой моей в дни жизни моей и опорою мне в старости моей. Удостой меня, с упованием на Твое милосердие, предстать с ними на Страшном суде Твоем и с недостойным дерзновением сказать: Вот я и дети мои, которых Ты дал мне, Господи! Да совокупно с ними прославляя неизреченную благость и вечную любовь Твою, превозношу пресвятое имя Твое, Отче, Сыне и Душе Святый, во веки веков. Аминь.

 

25/17

Житие Святителя Луки Войно-Ясенецкого

 

СВЯТИТЕЛЬ ЛУКА ВОЙНО-ЯСЕНЕЦКИЙ

Святитель Лука Войно-ЯсенецкийСвятитель Лука Войно-Ясенецкий (27 апреля 1877 – 11 июня 1961), в миру – Валентин Феликсович. Родился в г. Керчи в семье провизора Феликса Станиславовича. В семье было еще два сына и две дочери. Отец исповедовал католичество, а его супруга Мария Дмитриевна воспитывалась в православии, творила дела милосердия. Как вспоминал в своих мемуарах Святитель Лука, религиозного воспитания он не получил, но религиозность унаследовал от отца. С юных лет в сердце мальчика главенствовали любовь к Богу и ближним.

В детстве Валентин проявлял художественные способности. В 1889 г. вся семья переехала в Киев. Одновременно с гимназией в Киеве он оканчивает художественное училище. Затем недолгое время обучался живописи в частной школе профессора Книрра в Мюнхене. После исканий и раздумий о дальнейшем жизненном пути в 1898 г. поступает на медицинский факультет Киевского университета имени святого Владимира.

В подарок от директора гимназии как напутствие в жизнь Валентин получил Новый Завет и старался уяснить себе Христово учение, желая искренно поработать Богу и людям. Блестяще сдав государственные экзамены в университете в 1903 г., он неожиданно для всех объявил о решении стать земским врачом, чтобы помогать бедным.

Во время русско-японской войны работал хирургом в составе медицинского отряда Красного Креста в военном госпитале в Чите. Женился на медсестре Киевского военного госпиталя Анне Васильевне Ланской. Затем семья переехала в г. Ардатов Симбирской губернии, позже – в с. Верхний Любаж и г. Фатеж Фатежского уезда Курской области. В 1907 г. в семье родился первенец Михаил, в 1908 г. – дочь Елена. В 1909 г. Валентин Феликсович уехал в Москву и поступил в хирургическую клинику Дьяконова, затем в Институт топографической анатомии и оперативной хирургии. В 1916 г. защитил докторскую диссертацию («Регионарная анестезия»).

13 лет он работал земским врачом, не имея воскресных и праздничных дней. В те годы ему пришла мысль изложить свой уникальный опыт в особой книге «Очерки гнойной хирургии». Он составил план и вдруг подумал: «А ведь когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа». Так вел Господь своего угодника. Стать священником, монахом, епископом он и не помышлял. Как напишет впоследствии Святитель Лука: «Неведомые нам пути жизни нашей вполне известны Всеведущему Богу уже когда мы во чреве матери».

В 1915-1916 гг. он заведовал госпиталем для раненых. В начале 1917 г. его супруга Анна Васильевна заболела туберкулезом легких, и вся семья переехала в Ташкент (в семье в 1910 и 1914 гг. родились еще два сына). С марта 1917 г. он становится главным врачом городской больницы Ташкента. В октябре 1919 г. по ложному доносу Валентин Феликсович был арестован. Через несколько дней в возрасте 38 лет скончалась его супруга. После ее смерти Валентин Феликсович вручил попечение о своих детях операционной сестре – Софии Сергеевне Белецкой, которая заменила им мать во все долгие годы ссылок и тюрем их отца. В жизни человека, руководимого Богом, мало случайного. Кто-то назовет это чудесным случаем, а кто-то промыслом Божиим. Однажды, в конце 1920 г., Валентин Феликсович выступил на епархиальном собрании с речью против «обновленцев». Присутствовавший там епископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий (Пустынский) неожиданно сказал ему: «Доктор, вам надо стать священником!» И знаменитый врач со всей простотой и глубиной веры ответил: «Буду священником, если это угодно Богу!»

 Принимая сан в то время, он осознавал, что идет на страдания и вероятную смерть. В начале 1921 г. он был посвящен во диакона и рукоположен во иерея. Ташкент был взбудоражен: известный профессор медицины, основатель городского университета во времена воинствующего безбожия стал священнослужителем. Когда другие, убоявшись, снимали с себя сан, ученый, хирург его принимает. Его попытались оклеветать, но не смогли: он был всеми уважаем. В мае 1923 г. ссыльный епископ Уфимский Андрей (Ухтомский) совершил его тайный постриг с именем Лука. 31 мая 1923 г. иеромонах Лука был рукоположен во епископа Ташкентского и Туркестанского. В этом же году он был арестован, и начались многолетние ссылки. Владыка был отправлен сначала в Енисейск, затем Туруханск и деревню Плахино. В январе 1926 г. он вернулся в Ташкент. 6 мая 1930 г. Святитель Лука Войно-Ясенецкий снова был арестован и приговорен к ссылке в Архангельск, откуда был освобожден в мае 1933 г.

Епископ Лука пошел по многострадальному и скорбному пути исповедничества и мученичества. Бескомпромиссное и ревностное служение Богу и людям, смиренное несение креста возвели его на высоту святости. Будучи в ссылке, он не оставлял своего врачебного долга, совмещая пастырскую и медицинскую деятельность, спасая души и тела людей. В 1934 г. вышла в свет его монографию «Очерки гнойной хирургии», которая приобрела мировую известность. Несколько лет профессор Войно-Ясенецкий возглавлял главную операционную в Институте неотложной помощи Ташкента. 24 июля 1937 г. его арестовали в третий раз. С марта 1940 г. он отбывал ссылку в Большой Мурте, где работал хирургом (в 110 километрах от Красноярска). С октября 1941 г. он становится консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Ежедневно он делал несколько сложнейших операций, продолжал научную работу. В середине 1942 г. срок его ссылки закончился. Осенью 1942 г. он был возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. В 1944 г. владыка возглавил Тамбовскую епархию. В 1945-1947 гг.

Святитель Лука пишет известный богословский труд «Дух, душа, тело». За научные медицинские труды ему была присуждена Сталинская премия 1 степени, большую часть которой владыка перечислил в помощь пострадавшим в войну детям. В 1946 г. архиепископ Лука стал главой Крымской епархии, продолжая свою врачебную и педагогическую деятельность. Ушел в мир иной 11 июня 1961 г. в день празднования Всех Святых, в земле Российской просиявших. Десятки тысяч людей провожали его. Господь прославил Своего угодника обильными чудесами. В 1996 г. были обретены нетленными его честные мощи, которые покоятся ныне в Свято-Троицком кафедральном соборе Симферополя. В 2000 г. на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви он был причислен к лику святых как святитель и исповедник. Память святого Луки празднуется в день Собора новомучеников и исповедников Российских и 29 мая по ст. ст./11 июня по н.ст.

житие преподобной Елены Дивеевской

 

 

Икона преподобной Елены  Дивеевской

 

 

Жития преподобных Александры,Марфы и Елены Дивеевских. — Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь, 2001. — 168 с.
 

В Нижегородской губернии, в Ардатовском yeзде, в родовом своем имении селе Нуча жили сироты брат с сестрой, дворяне-помещики Михаил Васильевич и Елена Васильевна Мантуровы. Михаил Васильевич много лет служил в Лифляндии в военной службе и женился там на лифляндской уроженке Анне Михайловне Эрнц, но затем так сильно заболел, что принужден был оставить службу и переехать на жительство в свое имение, село Нуча. Елена, гораздо моложе своего брата по годам, была веселого характера и мечтала только о светской жизни и скорейшем замужестве.
Болезнь Михаила Васильевича имела решающее влияние на всю его жизнь, и самые лучшие доктора затруднялись определить ее причину и свойства. Таким образом, всякая надежда на медицинскую помощь была потеряна и оставалось обратиться за исцелением ко Господу и Его святой Церкви. Молитва о святой жизни батюшки Серафима, обежавшая уже всю Россию, конечно, достигла и села Нучи, лежавшего всего в 40 верстах от Сарова. Когда болезнь приняла угрожающий характер, так что у Михаила Васильевича выпадали кусочки кости из ног он решился ехать по совету близких и знакомых в Саров к преподобному Серафиму. С большим трудом он был приведен крепостными людьми своими в сени келлии старца-затворника. Когда Михаил Васильевич, по обычаю, сотворил молитву, батюшка Серафим вышел и милостиво спросил его: «Что пожаловал, посмотреть на убогого Серафима? » Мантуров упал ему в ноги и стал слезно просить старца исцелить его от ужасного недуга. Тогда с живейшим участием и отеческой любовью трижды спросил его о.Серафим: «Веруешь ли ты Богу?» И получив также трижды в ответ самое искреннее, сильное, горячее уверение в безусловной вере в Бога, великий старец сказал ему: «Радость моя! Если ты так веруешь, то верь же и в то, что верующему все возможно от Бога, а потому веруй, что и тебя исцелит Господь, а я, убогий Серафим,— помолюсь». Затем о.Серафим посадил Михаила Васильевича близ гроба, стоящего в сенях, а сам удалился в келлию, откуда спустя немного времени вышел, взяв с собой святого елея. Он приказал Мантурову раздеться, обнажить ноги и, приготовившись помазать их принесенным святым елеем, произнес: «По данной мне от Господа благодати я первого тебя врачую!» О. Серафим помазал ноги Михаилу Васильевичу и надел на них чулки из посконного холста. После того старец вынес из келлии большое количество сухарей, всыпал ему их в фалды сюртука и приказал так и идти с ношей в монастырскую гостиницу. Михаил Васильевич исполнил приказание батюшки не без страха, но затем, удостоверившись в совершенном с ним чуде, пришел в невыразимую радость и какой-то благоговейный ужас. Несколько минут тому назад он не был в состоянии войти в сени к о.Серафиму без посторонней помощи, а тут вдруг по слову святого старца нес уже целую груду сухарей, чувствуя себя совершенно здоровым, крепким и как бы никогда не болевшим. В радости он бросился в ноги о.Серафиму, лобызая их и благодаря за исцеление, но великий старец приподнял Михаила Васильевича и строго сказал: «Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить? Что ты, батюшка! Это дело единого Господа, Который творит волю боящихся Его и молитву их слушает! Господу всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение!»
Затем о.Серафим отпустил Мантурова. 
Прошло некоторое время. Вдруг Михаил Васильевич с ужасом вспомнил про свою прошедшую болезнь, которую он уже начал забывать, и решил еще раз съездить к о.Серафиму, принять его благословение. Дорогой Мантуров размышлял: «Ведь должен же я, как сказал батюшка, поблагодарить Господа…» И только он приехал в Саров и вошел к о.Серафиму, как великий старец встретил его словами: «Радость моя! А ведь мы обещались поблагодарить Господа, что Он возвратил нам жизнь-то!» Удивляясь прозорливости старца, Михаил Васильевич ответил: «Я не знаю, батюшка, чем и как; что же вы прикажете?» Тогда о.Серафим, взглянув на него особенным образом, весело сказал: «Вот, радость моя, все, что ни имеешь, отдай Господу и возьми на себя самопроизвольную нищету!» Смутился Мантуров; тысяча мыслей пробежали у него в голове в один миг, ибо он никак не ожидал такого предложения со стороны великого старца. Ему вспомнился евангельский юноша, которому Христос предложил также добровольную нищету для совершенного пути в Царство Небесное… Ему вспомнилось, что он не один, имеет молодую жену и что, отдав все, нечем будет жить… Но прозорливый старец, уразумев мысли его, продолжал: «Оставь все и не пекись о том, о чем ты думаешь; Господь тебя не оставит ни в сей жизни, ни в будущей; богат не будешь, хлеб же насущный все будешь иметь». Горячий, впечатлительный, любящий и готовый, по чистоте своей души, исполнить каждую мысль, каждое требование столь великого и святого старца, которого он видел всего второй раз, но любил уже, без сомнения, больше всего на свете, Михаил Васильевич тотчас ответил: «Согласен, батюшка! Что же благословите мне сделать?» Но великиц и мудрый старец, желая испытать пылкого Михаила Васильевича, ответил: «А вот, радость моя, помолимся, и я укажу тебе, как вразумит меня Бог!» После этого они расстались как большие друзья и самые верные слуги Дивеевской обители, избранной Царицей Небесной Себе в земной Жребий.
Когда нашей боголюбивой подвижнице Елене Васильевне, сестре Михаила Васильевича, минуло 17 лет в 1821 г., она сделалась невестой. Успокоенный с этой стороны, Михаил Васильевич не видел препятствия удалиться от мира и служить всецело Господу и преподобному Серафиму. Но жизнь Елены Васильевны как-то вдруг непонятно и странно изменилась. Искренно и горячо любя жениха своего, который ей чрезвычайно нравился, она неожиданно его отвергла, сама того не понимая: «Не знаю почему, не могу понять,— говорила она брату,— он мне не дал повода разлюбить себя, но, однако, страшно мне опротивел!» Свадьба расстроилась, и крайне веселый характер ее, любовь к светской, общественной жизни, молодость, стремление к веселью и забавам пугали родных и не предвещали хорошего при семейной ее обстановке. О духовном она, конечно, не имела ни малейшего понятия.
Вскоре скончался единственный богатый родственник Мантуровых, давно из виду потерянный, отец их матери. Находясь при смерти, дедушка через газеты вызывал их к себе, дабы передать им свое состояние. Михаила Васильевича в то время не было дома, а потому, чтоб не замедлить, Елене Васильевне пришлось ехать одной с дворовыми людьми. Не долго думая, она отправилась, но уже не застала деда в живых и присутствовала только на похоронах. Потрясенная этим несчастьем, она заболела горячкой и, как только немного окрепла, пустилась в обратный путь. В уездном городе Княгинине Нижегородской губернии пришлось остановиться на почтовой станции, и Елена Васильевна захотела выпить в ней чая, для чего послала людей распорядиться, а сама осталась сидеть в карете.
Хотя ее отговаривали и настаивали, чтобы она отдохнула в почтовой комнате, но Елена Васильевна уступила только, обещав пить чай на станции, а пока его приготовляют, осталась сидеть в карете. Не смея далее прекословить своей госпоже, люди поспешно занялись приготовлением чая, и когда пришло время, горничная выслала лакея просить барышню кушать. Едва успел лакей спуститься по лестнице на подъезде станции, как вскрикнул при виде Елены Васильевны и замер на месте. Она стояла во весь рост, совершенно опрокинувшись назад, едва держалась конвульсивно за дверцу полуоткрытой кареты и на лице ее выражался такой ужас и страх, что немыслимо передать его словами. Немая, с сильно увеличенными глазами, бледная как смерть, она уже не могла держаться на ногах, казалось — еще момент, и она упадет на землю замертво.
Лакей и все сбежавшиеся на его крик люди кинулись на помощь Елене Васильевне, бережно взяли ее и внесли в комнату. Пробовали узнать, в чем дело, спрашивали ее, но Елена Васильевна оставалась в бессознательном положении или, вернее, в оцепенении от охватившего ее ужаса. Горничная, — предполагая, что барышня умирает, сказала: «Не позвать ли вам священника, барышня?» После того, как она несколько раз повторила этот вопрос, Елена Васильевна точно начала приходить в себя и даже с радостной улыбкой, уцепившись за девушку и, как бы боясь ее отпустить, прошептала: «Да… да…» 
Когда явился священник, Елена Васильевна была уже в сознании, и язык и рассудок действовали по-прежнему; она исповедовалась и причастилась Св. Тайн. Затем целый день не отпускала от себя священника и все еще в страхе держалась за его одежду. Пробыв таким образом в Княгинине и успокоясь от всего происшедшего с ней, Елена Васильевна поехала домой, где и рассказала брату и невестке следующее:
«Оставаясь одна в карете, я немного вздремнула, и когда открыла глаза, то никого не было по-прежнему около меня. Наконец вздумала выйти и сама открыла дверцу кареты, но лишь ступила на подножку, невольно почему-то взглянула вверх и увидела я над своей головой огромного, страшного змия. Он был черен и страшно безобразен, из пасти его выходило пламя и пасть эта казалась такою большою, что я чувствовала, что змий совершенно поглотит меня. Видя, как он надо мною вьется и все спускается ниже и ниже, даже ощущая уже дыхание его, я в ужасе не имела сил позвать на помощь, но, наконец, вырвалась из охватившего меня оцепенения и закричала: «Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву, никогда не выходить замуж и пойти в монастырь!» Страшный змей в одну секунду взвился вверх и исчез… но я не могла прийти в себя от ужаса!..» 
Михаил Васильевич долго не мог опомниться от случившегося с его сестрой, а Елена Васильевна, как бы чудно спасенная от врага человечества, совершенно изменилась в характере. Она сделалась серьезная, духовно настроенная и стала читать священные книги. Мирская жизнь стала ей невыносима, и она жаждала поскорее уйти в монастырь и совсем затвориться в нем, страшась гнева Матери Божией за неисполнение данного ею обета.
Вскоре Елена Васильевна поехала в Саров к о.Серафиму просить его благословения на поступление в монастырь. Батюшка крайне удивил ее, сказав: «Нет, матушка, что ты это задумала! В монастырь — нет, радость моя, ты выйдешь замуж!»
— «Что это вы, батюшка! — испуганно сказала Елена Васильевна.— Ни за что не пойду замуж, я не могу, дала обещание Царице Небесной идти в монастырь, и Она накажет меня!»
— «Нет, радость моя,— продолжал старец,— отчего же тебе не выйти замуж! Жених у тебя будет хороший, благочестивый, матушка, и все тебе завидовать будут! Нет, ты и не думай, матушка, ты непременно выйдешь замуж, радость моя!» 
— «Что это вы говорите, батюшка, да я не могу, не хочу я замуж!» — возражала Елена Васильевна.
Но старец стоял на своем и твердил одно: «Нет, нет, радость моя, тебе уже никак нельзя, ты должна и непременно выйдешь замуж, матушка!»
Елена Васильевна уехала недовольная, разогорченная и, вернувшись домой, много молилась, плакала, просила у Царицы Небесной помощи и вразумления. Еще с большим рвением принялась она за чтение святых отцов. Чем больше она плакала и молилась, тем сильнее разгоралось в ней желание посвятить себя Богу. Много раз проверяла она себя и все более и более убеждалась, что все светское, мирское ей не по духу, и она совершенно изменилась. Несколько раз Елена Васильевна ездила к о.Серафиму, и он все твердил одно, что она должна выйти замуж, а не идти в монастырь. Так целых три года готовил ее батюшка Серафим к предстоящей перемене в ее жизни и к поступлению в Серафимову общину, которую он начал устраивать в 1825 году, и заставлял работать над собой, упражняться в молитве и приобретать необходимое терпение. Она, конечно, этого не понимала, и невзирая на просьбы, желание и мольбы Елены Васильевны, о.Серафим однажды сказал ей в духовном смысле следующее: «И даже вот что еще скажу тебе, радость моя! Когда ты будешь в тягостях-то, так не будь слишком на все скора; ты слишком скора, радость моя; а это не годится, будь тогда ты потише. Вот как ходить-то будешь, не шагай так-то, большими шагами, а все потихоньку, да потихоньку! Если так-то пойдешь, благополучно и снесешь! — и, показав при этом видимым примером как должно ходить осторожно, продолжал.— Во, радость моя! Также и поднимать, если тебе что случится, не надо так, вдруг, скоро и сразу, а во так, сперва понемногу нагибаться, а потом, точно так же все понемногу же и разгибаться».
Снова видимым примером показал о.Серафим и прибавил: «Тогда благополучно и снесешь!» Этими словами старец довел Елену Васильевну до отчаяния. Сильно негодуя на него, она решилась не обращаться к нему и съездить в Муром в женский монастырь. Там ей игумения, конечно, сказала только приятное, и Елена Васильевна тотчас купила себе в Муромском монастыре келлию. По возвращении домой она стала совсем уже собираться, прощаться, но перед окончательным отъездом все-таки не вытерпела и отправилась в Саров проститься со старцем Серафимом. Каково же было ее удивление и каков ужас, когда вышедший к ней навстречу о.Серафим, ничего не спрашивая, прямо и строго сказал ей: «Нет тебе дороги в Муром, матушка, никакой нет дороги и нет тебе и моего благословения! И что это ты? Ты должна замуж выйти и у тебя преблагочестивейший жених будет, радость моя!» Прозорливость старца, доказавшая его святость, обезоруживала каждого приходящего к нему и действовавшего по своей воле. Сердце невольно привязывалось к такому праведнику, и Елена Васильевна почувствовала, что без о.Серафима все-таки нельзя ей жить, тем более что в Муроме не у кого будет спрашивать наставления и совета.
О.Серафим приказал ей пожертвовать Муромскому монастырю данные за келлию деньги и не ездить больше туда. Но Елена Васильевна на этот раз не почувствовала отчаяния, а, напротив, вполне смирилась и возвратилась домой, заливаясь слезами. Она опять заперлась в свою комнату, из которой почти не выходила уже целые три года, проводя в ней жизнь отшельника, отрешенная от всего и всех. Что она делала в своей комнате и как молилась, никому не было известно, но неожиданный случай убедил Михаила Васильевича и всех живущих в доме, насколько она трудилась уже на пути духовного совершенства. Разразилась страшная гроза вблизи дома, в котором жили Мантуровы; раскаты и удары молнии были ужасны, так что все собрались в комнату Елены Васильевны, где теплилась лампада, горели свечи и она покойно молилась. Во время одного из страшных ударов со стороны двора вдруг в углу, под полом и под образами раздался совершенно неестественный и отвратительный крик, как бы кошки. Но крик этот был настолько силен, неожидан и неприятен, что Михаил Васильевич, жена его и все бросились невольно к киоту, пред которым молилась Елена Васильевна. «Не бойтесь, братец! — сказала она спокойно.— Чего испугалась, сестрица; ведь это диавол! Вот,— прибавила она, сотворив знамение креста на том самом месте, откуда был слышен крик,— вот и нет его; разве он что-либо может!» Действительно, тотчас водворилась полная тишина.
Через полгода после последнего свидания с о.Серафимом, Елена Васильевна опять поехала в Саров. Она стала неотступно, но смиренно просить старца благословить ее на подвиг монашества. На этот раз о.Серафим сказал ей: «Ну, что ж, если уж тебе так хочется, то пойди, вот за двенадцать верст отсюда есть маленькая общинка матушки Агафьи Семеновны, полковницы Meльгуновой, погости там, радость моя, и испытай себя!»
Елена Васильевна в неизреченной радости и неописанном восторге поехала из Сарова прямо к матушке Ксении Михайловне и совсем поселилась в Дивееве. За теснотой помещения Елена Васильевна заняла крошечный чуланчик около маленькой келлии, которая выходила крылечком к западной стене Казанской церкви. Часто на этом крылечке сиживала подолгу молча Елена Васильевна, погруженная будто в думу и в немом созерцании храма Божия и премудро созданной окружающей природы, не переставая умом и сердцем упражняться в Иисусовой молитве. Ей было тогда двадцать лет от роду (в 1825 г.).
Через месяц после приезда Елены Васильевны в Дивеево ее потребовал к себе батюшка Серафим и сказал: «Теперь, радость моя, пора уже тебе и с женихом обручиться!» Елена Васильевна, испуганная, зарыдала и воскликнула: «Не хочу я замуж, батюшка!» Но о.Серафим успокоил ее, говоря: «Ты все еще не понимаешь меня, матушка! Ты только скажи начальнице-то Ксении Михайловне, что о.Серафим приказал с Женихом тебе обручиться, в черненькую одежку одеться… Ведь вот как замуж-то выйти, матушка! Ведь вот какой Жених-то, радость моя!»
Много и усладительно беседовал с ней о.Серафим, говоря: «Матушка! Виден мне весь путь твой боголюбивый! Тут тебе и назначено жить, лучше этого места нигде нет для спасения; тут матушка Агафья Семеновна в мощах почивает; ты ходи к ней каждый вечер, она тут каждый день ходила и ты подражай ей так же, потому что тебе этим же путем надо идти, а если не будешь идти им, то и не можешь спастись. Ежели быть львом, радость моя, то трудно и мудрено, я на себя возьму; но будь голубем и все между собою будьте как голубки. Вот и поживи-ка ты тут три-то года голубем; я тебе помогу, вот тебе на то и мое наставление: за послушание читай всегда Акафист, Псалтирь, псалмы и правила с утреней отправляй. Сиди да пряди, а пусть другая сестра тебе все приготовляет, треплет лен, мыкает мочки, а ты только пряди и будешь учиться ткать, пусть сестра сидит возле тебя да указывает. Всегда будь в молчании, ни с кем не говори, отвечая только на самые наинужнейшие вопросы и то «аки с трудом», а станут много спрашивать, отвечай: «Я не знаю!» Если случайно услышишь, что кто не полезное между собой говорит, скорее уходи, «дабы не внити во искушение». Никогда не будь в праздности, оберегай себя, чтобы не пришла какая мысль, всегда будь в занятии. Чтобы не впадать в сон, употребляй мало пищи. В среду и пяток вкушай только раз. От пробуждения до обеда читай: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй меня грешную!», а от обеда до сна: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Вечером выйди на двор и молись 100 раз Иисусу, 100 раз Владычице и никому не сказывай, а так молись, чтобы никто того не видал, даже бы и не подумал, и будешь ты аки Ангел! И пока Жених твой в отсутствии, ты не унывай, а крепись лишь и больше мужайся; так молитвой, вечно-неразлучной молитвой и приготовляй все. Он и придет ночью тихонько и принесет тебе кольцо, перстенек, как Екатерине-то великомученице матушке. Так вот три года и приготовляйся, радость моя, чтобы в три года все у тебя готово бы было. О, какая неизреченная радость-то тогда будет, матушка! Это я о пострижении тебе говорю, матушка; чрез три года постригайся, приуготовив себя, ранее не нужно, а как пострижешься-то, то будет у тебя в груди благодать воздыматься все более и более, а каково будет тогда! Когда Архангел Гавриил, представ пред Божией Матерью, благовестил ей, то Она немного смутилась и тут же сказала: «Се раба Господня! Буди мне по глаголу твоему!» Тогда вот и ты скажи также: «Буди мне по глаголу твоему!» Вот о каком браке и Женихе я тебе толкую, матушка; ты слушай меня и никому до времени того не говори, но верь, что все мною реченное тебе сбудется, радость моя!»
Не помня себя от радости, Елена Васильевна возвратилась домой, в Дивеево, и, надев все монашеское, простое, начала с живейшей любовью нести прежние свои подвиги, пребывая в непрестанной молитве, в постоянном созерцании и совершенном молчании. Так как маленькая келлия ее была беспокойна, переполнена сестрами, то батюшка Серафим благословил Михаила Васильевича Мантурова построить ей другую, также небольшую келлию, в которой она и поселилась со своей крепостной девушкой Устиньей, чрезвычайно любившей ее. После смерти Устиньи с Еленой Васильевной жили две послушницы: Агафья и Ксения Васильевна. 
В дальнейшем батюшка Серафим лично желал назначить Елену Васильевну начальницей своей Мельничной обители. Так перед постройкой своим девушкам «мельницы-питательницы», как всегда выражался старец, призвал он священника о.Василия (впоследствии духовника Дивеевских сестер), который застал о.Серафима сидящим у своего источника грустным, скорбным. Вздыхая, батюшка произнес: «Старушка-то (то есть матушка Ксения Михайловна) у нас плоха! Кого бы нам вместо нее-то, батюшка?!»
— «Кого уже вы благословите…» — ответил недоумевающий о. Василий.
— «Нет, ты как думаешь?! — переспросил старец.— Кого? Елену Васильевну или Ирину Прокопьевну?»
Но о. Василий и на этот вторичный вопрос батюшки ответил: «Как вы благословите, батюшка». 
— «Вот то-то, я и думаю Елену-то Васильевну, батюшка; она ведь словесная! Вот потому я и призвал тебя. Так ступай-ка ты, да и присылай ее ко мне»,— сказал о.Серафим.
Кроме того, что Елена Васильевна была образованна, преподобный Серафим, называя ее «словесною», конечно, употреблял это слово в смысле святоотеческих писаний. В «Добротолюбии» на церковно-славянском языке, в «Увещаниях о нравах человеческих и благом житии» Антония Великого читаем: «Не суть же словеснии, изучившиеся наукам и книгам древних мудрецов, но словесную имуще душу, и могущий разсуждати, что есть добро, и что есть зло, и лукавых и душевредных убегающий, благим же и душеполезным тщательно поучающийся, и сия творящий со многим благодарением Богу… Истинно словесный человек о едином тщится, сиречь, еже повиноватися и угождати Богу всех, и сему точию поучати душу свою, яко да благоугодит Богу, благодаря за таковый и толикий Промысл Его, и управление всех тварей, во всяком приключении житейском».
Когда к нему пришла Елена Васильевна, батюшка в восторге объявил ей, что она должна быть начальницей его обители. «Радость моя! — сказал о.Серафим.— Когда тебя сделают начальницей, то тогда, матушка, праздник будет великий и радость у вас будет велия! Царская фамилия вас посетит, матушка!»
Елена Васильевна страшно смутилась. «Нет, не могу, не могу я этого, батюшка! — ответила она прямо. — Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть, вот здесь, сейчас, у ног ваших, но начальницей — не желаю и не могу я быть, батюшка!»
Несмотря на это, о.Серафим впоследствии, когда устроилась мельница и он перевел в нее семь первых девушек, приказал во всем им благословляться и относиться к Елене Васильевне — начальнице их, хотя она так и осталась до самой смерти своей жить в Казанско-церковной общинке. Это до такой степени смущало юную подвижницу, что даже и перед смертью своей она твердила, как бы в испуге: «Нет, нет, как угодно батюшке, а в этом не могу я его слушаться; что я за начальница! Не знаю, как буду отвечать за свою душу, а тут еще отвечать за другие! Нет, нет, да простит мне батюшка, и послушать его в этом никак не могу!»
Однако о.Серафим все время поручал ей всех присылаемых им сестер и, говоря о ней, называл всегда «Госпожа ваша! — Начальница!» Вообще начальствование Елены Васильевны было и осталось загадочным и непонятным, так как вскоре она чудесно скончалась (о чем будет сказано ниже).
Елена Васильевна, несмотря на то, что считалась начальницей Мельничной обители, всегда трудилась и несла послушания наравне с прочими сестрами.
В особенности, когда батюшка Серафим благословил сестер копать Канавку по указанию Царицы Небесной, о.Серафим говорил приходящим к нему сестрам, указывая на старание и труды ее: «Во, матушка, начальница-то, госпожа-то ваша, как трудится, а вы, радости мои, поставьте ей шалашик, палатку из холста, чтоб отдохнула в ней госпожа-то ваша от трудов!»
Елена Васильевна исполняла, так как имела образование и имела дар рассуждения, все трудные поручения батюшки Серафима, но не занимала должности начальницы. Необыкновенно добрая от природы, она явно или видимо ничего не делала, но зато, насколько лишь умела и могла, творила добро тайно, непрестанно и много. Так, например, зная нужду многих бедных сестер, а также нищих, она раздавала им все, что имела и что получала от других, но незаметным образом. Бывало, идет мимо, или в церкви, и даст кому-нибудь, говоря: «Вот, матушка, такая-то просила меня передать тебе!» Вся пища ее заключалась обыкновенно в печеном картофеле да лепешках, которые так и висели у нее на крылечке в мешочке. Сколько их ни пекли, всегда не хватало. «Что за диво! — говорила, бывало, ей сестра-стряпуха. — Что это, матушка, ведь я смотри-ка сколько лепешек тебе наложила, куда же девались они? Ведь эдак-то и не наготовишься!» 
— «Ах, родная,— кротко ответит ей Елена Васильевна,— ты уж прости меня Христа ради, матушка, да не скорби на меня; что же делать, слабость моя, уж очень я люблю их, вот все и поела!»
Спала она на камне, прикрытом лишь плохим ковриком.
Со времени освящения храмов, пристроенных к Казанской церкви (Рождества Христова и Рождества Богородицы), батюшка Серафим назначил Елену Васильевну церковницей и ризничей, для этого он попросил Саровского иеромонаха отца Илариона постричь ее в рясофор, что и было исполнено. О.Серафим надел ей под камилавочку шапочку, сшитую из его поручей. Затем, призвав духовника обители о.Василия, Елену Васильевну и послушницу ее Ксению Васильевну, батюшка о.Серафим строго заповедовал им следующий церковный порядок.
«1. Чтобы в обители все, как ризнические, пономарские, дьяческие и церковниц должности, также клиросы навсегда исправлялись бы только одними сестрами, но непременно девицами. «Так Царице Небесной угодно! Помните это и свято сохраняйте, передав и другим»,— сказал батюшка.
2. Пономарки и церковницы должны неопустительно, сколь возможно чаще, приобщаться во все четыре поста, все двунадесятые праздники, не смущаясь мыслью, что недостойные; не пропускать случая сколь возможно более пользоваться благодатью, даруемой приобщением Св. Христовых Тайн, стараясь лишь по возможности сосредоточившись в смиренном сознании всецелой греховности своей, с упованием и твердой верой в неизреченное Божие милосердие, умственно говоря: «Согрешила, Господи, душею, сердцем, словом, помышлением и всеми моими чувствами!» — приступить к святому, всех искупляющему Таинству.
3. Как пред службой, так и по службе, пономарящие должны, взойдя в алтарь, испросить благословение служащего священника. Никогда и ни в чем не прекословить в храме служащему священнику. Он служитель есть Самого Господа, кроме разве исключительно чего-либо могущего случиться особо недолжного. И даже как бы незаслуженно ни оскорбил священник, все перенести молча, смиренно, лишь поклонившись ему.
4. Никогда при какой-либо купле не должно торговаться из церковных вещей: «Скажи лишь, матушка, за сколько хотелось бы тебе что купить! Дадут тебе,— благодари; не дадут, никогда не настаивай и не торгуйся; без торгу отдай все, ибо все лишнее от церкви никогда не пропадет. Сам Господь видит и знает, и все возвратит!»
5. Зная, кто из сестер пострижен или не пострижен, в случае какой-либо особой нужды никак и никогда не дозволять входить в алтарь не постриженным сестрам.
6. Пречистую от Литургии носить в трапезу не иначе, как непременно за Литургией же служившей пономарки, вследствие освящения и ее самой от токмо даже присутствования и ее постоянного прислуживания при наивысочайшем служении Престолу Божией славы.
7. Никогда, Боже упаси, ни ради чего, ни ради кого бы то ни было, кроме молчаливого знака согласия или отречения, не разговаривать в алтаре, как месте присутствования всегда Самого Господа и Сил Его, не дозволяя того и другим, кто бы то ни был, если бы даже пришлось и потерпеть за то. «Сам Господь тут присутствует! И трепеща, во страхе предстоят Ему все Херувимы и Серафимы и вся Сила Божия! Кто же возглаголет пред лицем Его!» — говорил батюшка.
8. Ни под каким видом, предлогом, либо делом, ниже щетки, ниже ничего, никогда не брать церковного, боясь за то прещения Божия, ибо во храме все наималейшее принадлежит токмо Единому Богу! И все, хотя и малое, взятое оттуда, есть как бы износимый огонь все и вся попаляющий!
9. Не смущаться и не огорчаться малым молением или невозможностью исполнить все монашеству положенное по действительно крайнем недосуге церковной уборки и дела, стараясь лишь непременно и на ходу, никогда не прерывая умственной молитвы, прочитывать утром, среди дня и на ночь данное правильце, да, если возможно, всем положенное общее правило, а если уж нельзя, то как Господь поможет!
Но 200 поясных поклонов Спасителю, Богоматери, как бы то ни было, каждодневно исполнять обязательно.
10. При освящении храмов неопустительно всегда 40 дней (6 недель) служить в нем все службы.
11. Вытирая пыль и выметая сор из храма Божия, ниже никогда не бросать его так, с небрежением — «только прах храма Божия свят уже есть!»,— а бережно собрав его, сжигать в пещи или бросить в реку проточной воды, или же откидывать в какое-либо особое, а не общее проходное либо сорное место; точно так же поступая и при мытье чего-либо церковного, мыть токмо в проточной же воде или же в особой, нарочито только для сего держимой и свято хранящейся посуде; и воду эту сливать тоже в особо на то чистое или уготованное место. 
О.Серафим говорил им: «Нет паче послушания, как послушание церкви! И если только тряпочкой притереть пол в дому Господнем, превыше всякой другого дела поставится у Бога! Нет послушаний выше церкви! И все, что ни творится в ней, и как входите и исходите, все должно творить со страхом и трепетом и никогда непрестающей молитвой, и никогда в церкви, кроме необходимо должного же церковного и о церкви ничего не должно говориться в ней! И что же краше, превыше и преслаще церкви! И кого-то токмо убоимся в ней и где же и возрадуемся духом, сердцем и всем помышлением нашим, как не в ней, где Сам Владыко Господь наш с нами всегда соприсутствует!» Говоря это, батюшка сиял от восторга неземной радостью.
Тогда же дал он заповедь насчет Рождественских церквей. «В верхней церкви Рождества Христова постоянно, денно и нощно гореть неугасимой свече у местной иконы Спасителя, а в нижней Рождества Богоматери церкви неугасимо же денно и нощно теплиться лампаде у храмовой иконы Рождества Богоматери. Денно и нощно читать Псалтырь, начиная с Царской Фамилии и за всех благотворящих обители, в этой же самой нижней церкви двенадцатью на то нарочито определенными и переменяющимися по часу сестрами, а в воскресенье неопустительно всегда перед Литургией служить Параклис Божией Матери весь нараспев, по ноте». И сказал о.Серафим: «Она (неусыпаемая Псалтырь) вечно будет питать вас! И если эту заповедь мою исполните, то все хорошо у вас будет и Царица Небесная никогда не оставит вас. Если же не исполните, то без беды беду наживете».
Наша же матушка Елена Васильевна, по освящении Рождественских церквей поставленная о.Серафимом ризничей и церковницей их, продолжала свою строгую и святую жизнь. Она старалась исполнить все до наималейшего заповеданное ей о.Серафимом. Она безвыходно пребывала в церкви, читала по шести часов кряду Псалтирь, так как мало было грамотных сестер и, понятно, поэтому ночевала в церкви, немного отдыхая на камне где-нибудь в сторонке на кирпичном полу. С ней чередовалась в чтении Псалтири послушница ее Ксения Васильевна, и, когда наступала очередь Елены Васильевны, то она, боясь оставаться одна в церкви, бывало, клала у себя в ногах у аналоя Ксению, говоря ей: «Не спи, Ксеньюшка, Бога ради, а то я боюсь, уснешь ты, я одна и останусь!» — «Не стану, матушка, не стану!» — отвечала ей Ксения, еще молодая, здоровая и засыпавшая очень быстро после дневного утомления. Увидя Ксению спящей, Елена Васильевна пугалась, начинала бранить ее и сердиться. «Ведь вот ты какая, — говорила Елена,— как я тебя просила!»
Боязнь возбуждалась в Елене Васильевне не без основания, так как враг человечества, не терпящий в людях добродетели, пугал ее. Так, раз она читала в церкви, а Ксения уснула, и вдруг с верхней паперти кто-то пустился бегом по лестнице, прямо в нижнюю дверь, ворвался в церковь, где она молилась, и грохнулся изо всей силы с таким шумом, громом и треском, что даже спящие сестры вскочили. Елена Васильевна помертвела и упала в обморок. Сестры кинулись к ней, еле привели бедную в чувство, а затем все-таки с ней сделался припадок. В другой раз Елена Васильевна лежала и дремала, а Ксения справляла свою череду. Когда же Ксения окончила, то, не желая ее будить, тихонько затушила свечу и прилегла возле Елены Васильевны. Была лунная ночь. Вдруг, проснувшись, Елена Васильевна видит, что кто-то вышел из алтаря, с расчесанными волосами на голове и стал молиться у ее изголовья… «Видно, Ксения!» — подумала она, стараясь себя успокоить, но в это время слышит, что возле нее лежит Ксения и вздохнула… Тогда Елена Васильевна вся затряслась с испуга. Видение притягивало ее взор, и луна освещала молящуюся фигуру у изголовья. Она хотела подняться, вскрикнуть, но не могла и замерла… Когда проснулась Ксения, никого не было, а несчастная Елена Васильевна лежала в обмороке. 
Однажды во время дневного чтения Псалтири Елена Васильевна увидела, как из пустого алтаря вышла девушка необыкновенной красоты, с распущенными волосами, остановилась пред Царскими Дверьми, помолилась неспешно и исчезла в боковую же дверь. Также днем была она раз одна в церкви, читала Псалтирь пред каким-то большим праздником, и услышала стук в запертую дверь церкви, повторившийся несколько раз. Полагая, что это стучится пришедшая ей на смену сестра, она отворила дверь и тут же упала, так как перед нею стоял кто-то в саване. Все это, часто повторявшееся, заставило Елену Васильевну нарочно сходить к батюшке Серафиму, рассказать ему и просить его указания, заступления и молитвы. О.Серафим утешил, ободрил ее и навсегда запретил ей оставаться одной в церкви. С тех пор ничего подобного не являлось уже более.
По построении Рождественских церквей в Дивееве батюшка Серафим занялся приобретением земли под будущий собор, о котором он много предсказывал. Для этого он приказал Михаилу Васильевичу Мантурову вымерить и купить за триста рублей 15 десятин земли недалеко от Казанской церкви, принадлежавших г-ну Жданову. По поручению батюшки Серафима покупать эту землю ездила Елена Васильевна. 
«Святой царь Давид,— сказал батюшка Серафим Елене Васильевне,— когда восхотел соорудить храм Господу на горе Мории, то гумно Орны туне не принял, а заплатил цену; так и здесь, Царице Небесной угодно, чтобы место под собор было приобретено покупкою, а не туне его получить. Я бы мог выпросить земли, но это Ей не угодно! Поезжай в город Темников к хозяину этой земли Егору Ивановичу Жданову, отдай ему эти мои деньги и привези бумажный акт на землю!» 
Елена Васильевна поехала со старицей Ульяной Григорьевной и, выполнив поручение, возвратилась к о.Серафиму с купчей. Батюшка пришел в неописанный восторг и, целуя бумагу, воскликнул: «Во, матушка, радость-то нам какая! Собор-то у нас какой будет, матушка! Собор-то какой! Диво!» И приказал настоящую бумагу бережно хранить Елене Васильевне до ее смерти, а потом передать Михаилу Васильевичу.
По благословению батюшки Серафима Михаил Васильевич Мантуров продал свое имение, отпустил на свободу своих крепостных людей и, сохранив до времени деньги, поселился на купленной Еленой Васильевной земле со строжайшей заповедью: хранить ее и завещать после смерти своей Серафимовой обители (впоследствии на этой земле в 1848 году был заложен, а к 1875 году построен и освящен в честь Святой Троицы главный собор Дивеевской обители). На этой земле Михаил Васильевич поселился с женой и стал терпеть недостатки. Он претерпевал множество насмешек от знакомых и друзей, а также упреков от своей жены Анны Михайловны, лютеранки, вовсе не подготовленной к духовным подвигам молодой женщины, не терпящей бедности, весьма нетерпеливого и горячего характера, хотя в общем хорошей и честной особы. Всю жизнь свою чудесный Михаил Васильевич Мантуров, истинный ученик Христов, терпел унижения за свой евангельский поступок. Но он переносил все безропотно, молча, терпеливо, смиренно, кротко, с благодушием по любви и необычайной вере своей к святому старцу, во всем беспрекословно его слушаясь, не делая шага без его благословения, как бы предав всего себя и всю жизнь свою в руки преподобного Серафима. Неудивительно, что Михаил Васильевич стал наивернейшим учеником о.Серафима и наиближайшим, любимейшим его другом. Батюшка о.Серафим, говоря о нем с кем бы то ни было, не иначе называл его, как «Мишенька», и все, касающееся устройства Дивеева, поручал только ему одному, вследствие чего все знали это и свято чтили Мантурова, повинуясь ему во всем беспрекословно, как бы распорядителю самого батюшки. 
Когда была закончена постройка церкви во имя Рождества Богородицы, летом 1830 года, о.Серафим поручил Елене Васильевне вместе со священником о.Василием Садовским съездить в Нижний Новгород для получения от архиерея разрешения освятить новый храм. Год был холерный, но ослушаться не посмели. Елене Васильевне, положив просфор и приказав изготовить прошение, Преподобный сказал: «Поклонитесь владыке в ножки и просфоры от меня отдайте; он вам все и сделает!»
О.Василию он наказывал так: «Ты, батюшка, приехав, закажи теплый хлеб в булочной, да так, чтобы он у тебя был горячий, от меня и подай ему, он вам все сделает!» По случаю холеры преосвященный Афанасий никого не принимал, но по молитвам Батюшки им удалось его увидеть. Получив от Елены Васильевны прошение и просфоры, а от о.Василия горячий хлеб, владыка, невольно улыбаясь, воскликнул: «Просфоры-то так, а уж хлеб-то никак не из Сарова, а здешний, ибо теплый». О.Василий объяснил, что так приказано ему старцем Серафимом, который без теплого хлеба не велел и являться к Преосвященному. «А, теперь понимаю, это пo-Златоустовски!» — воскликнул восхищенный владыка.
Тут же он написал резолюцию на прошение об освящении храма и направил о. Василия и Елену Васильевну к архимандриту Иоакиму с указанием устроить освящение храма. Из-за холеры в Нижнем никто и ничто не выпускалось из города без выдержки карантина. Помолившись, заложили лошадку и потихоньку поехали. Когда ехали мимо караульных солдат, никто их не остановил и даже не спросил, будто их и не видели. Так и приехали домой, и, невзирая на страшную холеру, покупали много фруктов, которые были дешевы из-за эпидемии, а за молитвы батюшки Серафима возвратились целы и здоровы и ничем невредимы.
Батюшка Серафим необыкновенно и горячо любил во всем послушную ему Елену Васильевну, но Божиим Промыслом суждено было ему еще при жизни своей потерять ее и горько оплакивать. Кончина и последние дни жизни этой великой рабы Божией поистине замечательны.
Преподобная Елена ДивеевскаяЕлена Васильевна незадолго до своей смерти начала как бы предчувствовать, что батюшке Серафиму недолго осталось жить. Поэтому она часто говорила со скорбью окружающим: «Наш батюшка ослабевает; скоро, скоро останемся без него! Навещайте сколь возможно чаще батюшку, недолго уже быть нам с ним! Я уже не могу жить без него и не спасусь; как ему угодно, не переживу я его; пусть меня раньше отправят!» Однажды она высказала это и о.Серафиму. «Радость моя,— ответил батюшка.— А ведь служанка-то твоя ранее тебя войдет в Царствие-то, да скоро и тебя с собой возьмет!» Действительно, любившая ее и не желавшая расстаться с ней крепостная девушка Устинья заболела чахоткой. Ее мучило, что она по болезни занимает место в маленькой и тесной келлии Елены Васильевны, и постоянно повторяла: «Нет, матушка, я уйду от тебя, нет тебе от меня покоя!» Но Елена Васильевна уложила Устинью на лучшее место, никого не допускала ходить за ней и сама служила ей от всего сердца. Перед смертью Устинья сказала Елене Васильевне: «Я видела чудный сад, с необыкновенными плодами… Мне кто-то и говорит: этот сад общий твой с Еленой Васильевной, и за тобой скоро она придет в этот сад!» Так и случилось.
Михаил Васильевич Мантуров заболел в имении генерала Куприянова злокачественной лихорадкой и написал письмо Елене Васильевне, поручая ей спросить батюшку Серафима, как ему спастись. О.Серафим приказал разжевать ему горячий мякиш хорошо испеченного ржаного хлеба и тем исцелил его. Но вскоре он призвал к себе Елену Васильевну, которая явилась в сопровождении своей послушницы и церковницы Ксении Васильевны, и сказал ей: «Ты всегда меня слушала, радость моя, и вот теперь хочу я тебе дать одно послушание… Исполнишь ли его, матушка?» — «Я всегда вас слушала,— ответила она,— и всегда готова вас слушать!» — «Во, во, так, радость моя!» — воскликнул старец и продолжал: «Вот, видишь ли, матушка, Михаил Васильевич, братец-то твой, болен у нас и пришло время ему умирать и умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен для обители-то нашей, для сирот-то… Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича, матушка!»
«Благословите, батюшка!» — ответила Елена Васильевна смиренно и как будто спокойно. О.Серафим после этого долго-долго беседовал с ней, услаждая ее сердце и касаясь вопроса смерти и будущей вечной жизни. Елена Васильевна молча все слушала, но вдруг смутилась и произнесла: «Батюшка! Я боюсь смерти!» — «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! — ответил о. Серафим.— Для нас с тобою будет лишь вечная радость!»
Простилась Елена Васильевна, но лишь шагнула за порог келлии, тут же упала… Ксения Васильевна подхватила ее, батюшка Серафим приказал положить ее на стоявший в сенях гроб, а сам принес святой воды, окропил Елену Васильевну, дал ей напиться и таким образом привел в чувство. Вернувшись домой, она заболела, слегла в постель и сказала: «Теперь уже я более не встану!»
По рассказам очевидцев, ее кончина была замечательная. В первую же ночь она видела знаменательный сон. На месте Казанской Дивеевской церкви была как бы площадь или торжище и на ней великое множество народа… Вдруг народ расступился перед двумя воинами, которые к ней подошли. «Иди с нами к Царю! — сказали они Елене Васильевне.— Он тебя к Себе призывает!» Она повиновалась и пошла за воинами. Ее привели к месту, на котором восседали необычайной красоты Царь и Царица, которые, приняв ее смиренный поклон, сказали: «Не забудь 25-го числа, мы тебя к себе возьмем!» Проснувшись, Елена Васильевна рассказала всем свой сон и приказала записать число… Только тремя днями пережила она его.
За эти несколько дней болезни Елена Васильевна особоровалась и насколько возможно часто приобщалась Св. Тайн. Духовник ее, о.Василий Садовский, видя ее слабость, посоветовал было ей написать брату Михаилу Васильевичу, который ее сильно любил, но она ответила: «Нет, батюшка, не надо! Мне будет жаль их, и это возмутит мою душу, которая уже не явится ко Господу такой чистой, как то подобает!»
Трое суток до смерти Елена Васильевна была постоянно окружена видениями и для не понимавших людей могло казаться, что она в забытьи. «Ксения! Не накрыть ли стол-то? Ведь гости скоро будут!» Ксения Васильевна тотчас согласилась и исполнила желание умирающей, накрыв стол белой, чистой скатертью. «Смотри же, Ксения,— твердила Елена Васильевна,— чтобы все, все у тебя было чисто, как возможно чисто!» Когда же она увидела, что все исполнено ее послушницей, поблагодарила и произнесла: «Ты, Ксения, не ложись, а Агафье Петровне вели лечь… И ты не садись, смотри, Ксения, а так постой немного!» Умирающая была окружена образами. Но вдруг, вся изменившись в лице, радостно воскликнула она: «Святая Игумения!.. Матушка, обитель-то нашу не оставь!..» Долго-долго со слезами молила умирающая все об обители и много, но несвязно, говорила она, а затем совершенно затихла. Немного погодя, как бы опять очнувшись, она позвала Ксению, говоря: «Где же это ты? Смотри, еще гости ведь будут!..» Потом вдруг воскликнула: «Грядет! Грядет!.. Вот и Ангелы!.. Вот мне венец и всем сестрам венцы!..» —долго еще говорила, но опять непонятно. Видя и слыша все это, Ксения Васильевна в страхе воскликнула: «Матушка! Ведь вы отходите! Я пошлю за батюшкой!» — «Нет, Ксеньюшка, погодите еще,— сказала Елена Васильевна,— я тогда сама скажу вам!» Много времени спустя она послала за о.Василием Садовским, чтобы еще в последний уже раз особороваться и приобщиться Св. Христовых Тайн.
Во время исповеди, как собственноручно написал о.Василий, умирающая поведала, какого видения и откровений она была раз удостоена. «Я не должна была ранее рассказывать это,— объяснила Елена Васильевна,— а теперь уже могу! В храме я увидела в раскрытых Царских дверях величественную Царицу неизреченной красоты, которая, призывая меня ручкой, сказала: «Следуй за Мной и смотри, что покажу тебе!»
Мы вошли во дворец; описать красоту его при полном желании не могу вам, батюшка! Весь он был из прозрачного хрусталя и двери, замки, ручки и отделка — из чистейшего золота. От сияния и блеска трудно было смотреть на него, он весь как бы горел. Только подошли мы к дверям, они сами собой отворились и мы вошли как бы в бесконечный коридор, по обеим сторонам которого были все запертые двери. Приблизясь к первым дверям, которые тоже при этом сами собой раскрылись, я увидела огромный зал; в нем были столы, кресла и все это горело от неизъяснимых украшений. Он наполнялся сановниками и необыкновенной красоты юношами, которые сидели. Когда мы вошли, все молча встали и поклонились в пояс Царице. «Вот, смотри,— сказала Она, указывая на всех рукой,— это Мои благочестивые купцы…»
Предоставив мне время рассмотреть их хорошенько, Царица вышла и двери за нами затворились сами собой. Следующий зал был еще большей красоты, весь он казался залитым светом! Он был наполнен одними молодыми девушками, одна другой лучше, одетыми в платья необычайной светлости и с блестящими венцами на головах. Венцы эти различались видом, и на некоторых было надето по два и по три. Девушки сидели, но при нашем появлении все встали молча, поклонились Царице в пояс. «Осмотри их хорошенько, хороши ли они и нравятся ли тебе»,— сказала Она мне милостиво. Я стала рассматривать указанную мне одну сторону зала, и что же, вдруг вижу, что одна из девиц, батюшка, ужасно похожа на меня!» 
Говоря это, Елена Васильевна смутилась, остановилась, но потом продолжала: «Эта девица, улыбнувшись, погрозилась на меня! Потом, по указанию Царицы, я начала рассматривать другую сторону зала и увидела на одной из девушек такой красоты венец, такой красоты, что я даже позавидовала! — проговорила Елена Васильевна вздохнув.
— И все это, батюшка, были наши сестры, прежде меня бывшие в обители, и теперь еще живые, и будущие! Но называть их не могу, ибо не велено мне говорить. Выйдя из этого зала, двери которого за нами сами же затворились, подошли мы к третьему входу и очутились снова в зале несравненно менее светлом, в котором также были все наши же сестры, как и во втором, бывшие, настоящие и будущие; тоже в венцах, но не столь блестящих и называть их мне не приказано. Затем мы перешли в четвертый зал, почти полумрачный, наполненный все также сестрами, настоящими и будущими, которые или сидели, или лежали; иные были скорчены болезнью и без всяких венцов со страшно унылыми лицами, и на всем и на всех лежала как бы печать болезни и невыразимой скорби. «А это нерадивые! — сказала мне Царица, указывая на них.— Вот они и девицы, а от своего нерадения никогда не могут уже радоваться!»
«Ведь тоже все наши сестры, батюшка, но мне запрещено называть их!» — объяснила Елена Васильевна и горько заплакала. Как только ушел о.Василий из келлии, причастив Елену Васильевну, она сказала Ксении: «Ксения! Вынесите сейчас же от меня икону Страстной Божией Матери в церковь! Эта икона чудотворная!» Она была на время перенесена в келлию из церкви. Сестры молча выслушали приказание, но оно показалось им странным, и они не исполнили его, полагая, что Елена Васильевна говорит в бреду или в забытьи, но умирающая, быстро поднявшись и строго посмотрев на послушниц, сказала с упреком: «Ксения! Всю жизнь ты меня не оскорбляла, а теперь перед смертью это делаешь! Я вовсе не в бреду, как вы это думаете, а говорю вам дело! Если вы икону теперь не вынесете, то вам не дадут уже вынести ее, и она упадет! Вот вы не слушаете, а после сами же будете жалеть!» И едва успели вынести икону, как ударили к обедне.
«Сходи-ка, Ксения, к обедне,— проговорила Елена Васильевна,— да помолись за всех нас!»
— «Что это вы, матушка,— испуганно сказала Ксения Васильевна,— а вдруг…» (умрете вы! — хотела было сказать она). Но Елена Васильевна, не дав ей докончить, произнесла: «Ничего, я дождусь.» И когда Ксения вернулась после обедни, то Елена Васильевна встретила со словами: «Вот видишь ли, я сказала, что дождусь, и дождалась тебя!» Потом, обращаясь ко всем, продолжала она: «За все, за все благодарю вас! И вы меня все Христа ради простите!»
Ксения, видя, что Елена Васильевна вдруг вся посветлела и отходит, испуганно к ней бросилась и стала молить ее еще сказать: «Матушка… тогда… нынче ночью-то, я не посмела тревожить и спросить вас, а вот теперь вы отходите, скажите мне, матушка, Господа ради скажите, вы видели Господа?!» 
— «Бога невозможно человеком видети, на Него же не смеют чини ангельские взирати!» — тихо и сладко запела Елена Васильевна, но Ксения продолжала молить, настаивать и плакать. Тогда Елена Васильевна сказала: «Видала, Ксения,— и лицо сделалось восторженное, чудное, ясное,— видела, как неизреченный Огнь, а Царицу и Ангелов видела просто!» 
— «А что же, матушка,— спросила опять Ксения,— а вам-то что будет?» 
— «Надеюсь на милосердие Господа моего, Ксения,— произнесла смиренная праведница, отходящая ко Господу,— Он не оставит!» Затем она начала говорить о церкви, как и что должно делать, чтобы она была всегда в порядке, и заторопила послушницу: «Собирайте меня скорее, скорее, не отворяя двери! Выносите сейчас же в церковь! А то сестры вам помешают и не дадут собрать!» 
— «Поздно, матушка, не успеем до вечерни»,— отвечала ей Ксения. «Нет, нет, успеем еще! — как бы торопясь, говорила Елена Васильевна.— Как я говорю, так и делайте! Слушайтесь, да скорее, а то Бог накажет! Спохватитесь после, да уже поздно будет, не воротите!» 
И сестры стали ее спешно убирать. «Ох! Ксения! Ксения! Что это? — вдруг воскликнула она, испуганно прижавшись к послушнице.— Что это?! Какие два безобразные; это враги!… Ну, да эти вражие наветы, уже ничего мне не могут теперь сделать!» Затем совершенно спокойно она потянулась и скончалась.
Справедливо настаивала праведная, требуя запереть двери и чтобы ее живую уже совершенно приготовили в гроб, а затем немедленно по смерти вынесли в церковь, потому что едва лишь успели это все исполнить, как сестры, чрезвычайно любившие ее, узнав о её кончине, вломились со страшным воплем в двери крошечной келлии, не дозволяя положить ее в присланный за трое суток батюшкой Серафимом гроб, выдолбленный из целого дуба. В эту минуту начали звонить к вечерне и поэтому ее вынесли в церковь. На нее надели рубашечку о. Серафима, платок и манатейную ряску. Обули в башмаки, в руки положили шерстяные четки и сверх всего покрыли черным коленкором. Волосы ее, всегда заплетенные в косе, были закрыты под платочком шапочкой из батюшкиных поручей, которую сам старец надел ей после пострижения. Она скончалась 27-ми лет от рождения, пробыв в Дивеевской обители всего семь лет. Елена Васильевна была чрезвычайно красивой и привлекательной наружности, круглолицая, с быстрыми черными глазами и черными же волосами, высокого роста.
В тот же час батюшка Серафим, провидев духом, поспешно и радостно посылал работавших у него в Сарове сестер в Дивеево, говоря: «Скорее, скорее грядите в обитель, там великая госпожа ваша отошла ко Господу!»
Все это произошло 28 мая/10 июня 1832 года, накануне праздника Пятидесятницы, а на другой день, в саму Троицу, во время заупокойной Литургии и пения Херувимской песни, воочию всех предстоящих в храме покойная Елена Васильевна, как живая, три раза радостно улыбнулась в гробу своем.
Ее похоронили рядом с могилой первоначальницы матушки Александры, с правой стороны Казанской церкви. В эту могилу не раз собирались похоронить многих мирских, но матушка Александра, как бы не желая этого, совершала каждый раз чудо: могила заливалась водой и хоронить делалось невозможным Теперь же та могила осталась сухой, и в нее опушили гроб праведницы и молитвенницы Серафимовой обители.
На третий день по кончине Елены Васильевны Ксения Васильевна пошла вся в слезах к батюшке Серафиму. Увидев ее, великий старец, любивший покойную праведницу не менее всех сестер, невольно встревожился и, сейчас же отсылая Ксению домой, сказал ей: «Чего плачете? Радоваться надо! В сороковой день придешь сюда, а теперь иди, иди домой! Надо чтобы все 40 дней ежедневно была бы обедня, и как хочешь, в ногах валяйся у батюшки о.Василия, чтобы обедни были!» Захлебываясь от слез, ушла Ксения Васильевна, а о.Павел, сосед по келлии с о.Серафимом, видел, как батюшка долго-долго ходил растревоженный по комнате своей и восклицал: «Ничего не понимают! Плачут!.. А кабы видели, как душа-то ее летела, как птица вспорхнула! Херувимы и Серафимы расступились! Она удостоилась сидеть недалеко от Святыя Троицы аки дева!»
Когда Ксения Васильевна пришла на сороковой день по смерти Елены Васильевны к батюшке Серафиму по его приказанию, то старец, утешая свою любимую церковницу, сказал радостно: «Какие вы глупые, радости мои! Ну, что плакать-то! Ведь это грех! Мы должны радоваться; ее душа вспорхнула как голубица, вознеслась ко Святой Троице. Перед ней расступились Херувимы и Серафимы и вся небесная сила! Она прислужница Матери Вожиеи, матушка! Фрейлина Царицы Небесной она, матушка! Лишь радоваться нам, а не плакать должно! Со временем ее мощи и Марии Семеновны будут почивать открыто в обители, ибо обе они так угодили Господу, что удостоились нетления!»
Из образов Елены Васильевны остались в обители: икона Елецкой Божией Матери 1773 года в серебряно-золоченой ризе, родительское благословение ее; икона Успения Богоматери в фольге; икона Спасителя, несущего крест, по воску работана разноцветным бисером самой Еленой Васильевной. В настоящее время местонахождение их неизвестно.
На могиле Елены Васильевны не раз творились чудеса и исцеления. В обители до разгона были записаны эти случаи, но до нас они не дошли. Сестры, живущие в обители, ежедневно ходили на могилку к Елене Васильевне поклониться и помолиться: «Госпожа и мать наша Елено, помяни нас у Престола Божия во Царствии Небесном». Сестры просят ее помощи в повседневных делах и получают просимое.
Еще в 1829 году преподобный Серафим говорил Михаилу Васильевичу Мантурову о церкви Рождества Пресвятой Богородицы: «Во, во радость моя! Четыре столба — четверо мощей! Четыре столба — четверо мощей! Радость-то нам какая, батюшка! Четыре столба — ведь это значит четверо мощей у нас тут почивать будут! И это усыпальница мощей будет у нас, батюшка! Во радость-то нам какая! Радость-то какая!» В наши дни сбылись пророческие слова преподобного Серафима Саровского: преподобная монахиня Елена почивает в мощах в церкви Рождества Пресвятой Богородицы вместе с прп. Александрой, первоначальницей Дивеевской обители, и прп. Марфой. Все они в 2000 году причислены к лику местночтимых святых Нижегородской епархии.
Молитвами сей праведницы своей и великой госпожи нашей Господь да помилует нас, грешных. Аминь.

Преподобной монахине Елене

Тропарь, глас 1:

         Добродетельми кротости, смирения и воздержания просиявшая, таинственная начальнице Мельничныя Общины в Дивееве явилая еси преподобная мати наша Елено, даже до смерти в совершением послушании Старцу Серафиму пребыла еси и Господа лицезрети сподобилася еси, испроси и нам дерзновение Ему Единому служити во спасение душ наших.

Кондак, глас 5:

        В монашестве благочестно поживши и в юных летех путь свой скончавши, послушанием, постом и молитвою вечно-неразлучною к сретению Жениха себе предуготовившая, богомудрая Елено, молим тя: от бед избави нас твоими молитвами, блаженная.

 

Преподобным женам Дивеевским
Александре, Марфе и Елене

Тропарь общий, глас 4:

         Явилися есте земли Российския украшение,/ начальницы Обители Дивеевския/ преподобныя матери наши Александро, Марфо и Елено,/ благословение Царицы Небесныя исполнившыя/ и дерзновение ко Господу стяжавшыя,/ молите у Престола Пресвятыя Троицы/ о спасении душ наших.

Кондак общий, глас 8:

         Дивеевстии светильницы всесветлыя/ преподобныя матери наши Александро, Марфо и Елено,/ в пощении, бдении, молитве и трудах добре подвизалися есте/ и по смерти нас освещаете чудес источеньми/ и исцеляете недугующих души;/ молите Христа Бога грехов оставление даровати/ любовию чтущим святую память вашу.

ЖИТИЕ АПОСТОЛА ФИЛИППА

Апостол Филипп

Дни памятиИюнь 30 (12 ап.),  Ноябрь 14

Апостол Филипп
Апостол Филипп
Святой апостол Филипп
Святой апостол Филипп

Святой апостол Филипп, уроженец города Вифсаиды (Галилея), был глубоким знатоком Священного Писания и, правильно разумея смысл ветхозаветных пророчеств, ожидал прихода Мессии. По призыву Спасителя (Ин. 1, 43) он пошел за Ним. Об апостоле Филиппе несколько раз говорится в Святом Евангелии: он привел ко Христу апостола Нафанаила (Ин. 1, 46); его Господь спросил, сколько нужно денег для покупки хлеба 5-ти тысячам человек (Ин. 6, 7); он привел эллинов, желавших увидеть Христа (Ин. 12, 21 — 22); наконец, он во время Тайной Вечери спрашивал Христа о Боге Отце (Ин. 14, 8).

Апостол Филипп
Апостол Филипп

После Вознесения Господа апостол Филипп проповедовал Слово Божие в Галилее, сопровождая проповедь чудесами. Так, он воскресил младенца, умершего на руках у матери. Из Галилеи он направился в Грецию и проповедовал среди переселившихся туда иудеев. Некоторые из них сообщили в Иерусалим о проповеди апостола, и тогда из Иерусалима в Элладу прибыли книжники во главе с первосвященником для обвинения апостола Филиппа. Апостол Филипп обличил ложь первосвященника, говорившего, что ученики Христовы похитили и скрыли тело Господа, рассказав, как фарисеи подкупили воинов стражи, распустивших этот слух. Когда же иудейский первосвященник и его спутники стали хулить Господа и набросились на апостола Филиппа, они внезапно ослепли. По молитве апостола все прозрели, и, видя это чудо, многие уверовали во Христа. Апостол Филипп поставил им епископа, именем Наркисс (причтен к лику 70 апостолов).

Из Эллады апостол Филипп отправился в Парфы, а затем в город Азот, где исцелил больные глаза дочери местного жителя Никоклида, принявшего его в свой дом и затем крестившегося со всем семейством.

Апостол Филипп
Апостол Филипп

Из Азота апостол Филипп отправился в Иераполь Сирийский, где, подстрекаемые фарисеями, иудеи подожгли дом Ира, принявшего к себе апостола Филиппа, а апостола хотели убить. Но, видя чудеса, совершенные апостолом: исцеление высохшей руки начальника города Аристарха, хотевшего ударить апостола, а также воскрешение умершего отрока, — раскаялись и многие приняли святое Крещение. Поставив Ира епископом в Иераполь, апостол прошел Сирию, Малую Азию, Лидию, Мисию, всюду проповедуя Евангелие и перенося страдания. Его и сопутствовавшую ему сестру Мариамну побивали камнями, заточали в темницы, изгоняли из селений.

Филипп апостол
Филипп апостол

Затем апостол прибыл во Фригию, в город Иераполь Фригийский, где было много языческих храмов, в том числе храм, посвященный змеям, где обитала огромная ехидна. Апостол Филипп силой молитвы умертвил ехидну и исцелил многих укушенных змеями. В числе исцеленных была жена правителя города Анфипата, принявшая христианство. Узнав об этом, правитель Анфипат приказал схватить Филиппа, его сестру и пришедшего с ними апостола Варфоломея. По наущению жрецов храма ехидны Анфипат приказал распять святых апостолов Филиппа и Варфоломея. В это время началось землетрясение, и всех присутствовавших на судилище засыпало землей. Висящий на кресте у храма ехидны апостол Филипп молился о спасении распявших его от последствий землетрясения. Видя происходившее, народ уверовал во Христа и стал требовать снятия с креста апостолов. Апостол Варфоломей, снятый с креста, был еще жив и, получив освобождение, крестил всех уверовавших и поставил им епископа.

Апостол Филипп, молитвами которого все, кроме Анфипата и жрецов, остались живы, скончался на кресте.

Сестра его Мариамна погребла его тело и вместе с апостолом Варфоломеем направилась с проповедью в Армению, где апостол Варфоломей был распят (память 11 июня), Мариамна же проповедовала до своей кончины в Ликаонии (память 17 февраля).

материал взят с сайта http://days.pravoslavie.ru/Life/life2535.htm

Книжный уголок

Перейти к верхней панели